– То есть как – купила? – буквально ахнула она, встопорщив свою роскошную шубку.– Вы, что ли, Ляльку не родили? А что, так тоже можно?

Это Маня подслушала наш с Эдиком разговор о вожделенной покупке. Я как раз перевела денежку заводчице за щенка и за первый мешок корма. Так что Лялька теперь вся наша, с потрохами и со всеми своими плюшками.

– Мань, ну не придуривайся! – возмутилась я.– Ты взрослая умная кошка, ты прекрасно знаешь: человек не может родить собаку. Собаку можно только купить.

– И дорого? – предпочла не заметить комплименты в свой адрес хитрая кошка.

– Ну, мне сделали скидку.

– Меня тоже покупали? Сколько я стоила?

– Пять гривен.

– Шо цэ такэ?

– Это украинские деньги.

– То есть ты меня за валюту брала? Я, что ли, валютная? – глаза Мани увеличивались по мере уточнения информации, как воздушные шарики при надувании их.

– Получается, так.

– И много за пять гривен можно чего купить?

– Несколько лет назад на них можно было проехаться в трамвае.

– Получается, я стою как билет в трамвай?

– Не расстраивайся, Мань. Зато трамвай – валютный, а ты у нас – иностранка, – пощадила я кошкино самолюбие.

Маня задумалась. С одной стороны, ей нравилось быть валютной иностранкой, с другой стороны – её явно смущала цена трамвайного билета. Что-то тут не стыковалось… Взгляд её затуманился, нужно было срочно отвлечь кошку от вредоносных умозаключений.

– Маня, а зато Ляльку мы покупаем за деньги, которые вы с Кубой заработали! – тоном заговорщика сообщила я.

Кошенция встрепенулась, взор прояснился.

– В смысле – заработали?

– Ты же читаешь мои рассказы – про себя, про Кубу. Вот эти рассказы и помогли нам заработать денежку, чтобы купить собаку. Гордись!

– Так это я?! Я что, работала?! Я?!! Ты меня работать заставляла, а я и не заметила?!

– А чего тут замечать, ты же не лес валила. Кроме того, каждый человек должен приносить пользу, и его домашний питомец тоже имеет коэффициент полезного действия – КПД называется.

Я хотела разумным объяснением хоть чуть притушить кошкино возмущение, но Маняха вытаращила глаза и начала нервно глотать воздух.

– Эй ты, Рыжий, иди-ка сюда! Ты в курсе, что мы Этих содержим своим капэдэ?

Куба, удобно устроившийся на прохладном деревянном полу возле дивана, приподнял голову.

– Чем?

– Балбес! Капэдэ! За него деньги платят, а Эти их себе присваивают!

– А зачем они мне – деньги-то?

– Идьё-о-о-от…– аж простонала Маня.– Мы с тобой Этим на собаку заработали! А меня никто не спрашивал, хочу ли я пластаться на вторую собаку! Я и первую-то не хочу!

– А кто первая? – зевнул Куба.

– Ты! Ты – первая!

– Я мальчик… я не первая…– недоуменно проворчал Куба.

– Дебила ты кусок, а не мальчик! Куда жаловаться-то?! Кому?!

Маня забегала вокруг своей оси. Со стороны могло показаться, что она ловит свой хвост, но на самом деле это была суетливая истерика.

– Мань, что случилось-то? – попыталась я ту истерику унять.– Ты же согласилась на вторую собаку. Ты обещала её воспитывать. Куба тоже рад сестричке.

– Отвали, рабовладелька! Я не давала согласия на растрату своего капэдэ! – идти на мировую меркантильная кошка явно не собиралась. Внезапно прекратив бег за хвостом, она повернула голову, сощурила глаза и поинтересовалась:

– А сколько мы там заработали?

– Достаточно, даже чуть больше, чем нужно было.

Обессиленная невозможностью вернуть «свои» средства, кошка рухнула на бочок и вытянула лапы.

– Я протестую. Немедленно верни мне мой капэдэ.

– Не смогу я этого сделать, Мань! – вздохнула я уже почти виновато.– Деньги переведены на карту Лялькиной заводчице.