– Так говорили в толпе. Сам я знаю лишь то, что из таверны не выходил никто, кто мог бы это подтвердить.

Хок успокаивающе похлопал констебля по плечу, а потом отошел с Фишер на пару шагов.

– Ну, что скажешь? – спросил Хок.

– Надо быть поосторожнее. Трое Стражей исчезло, один ранен, число преступников, находящихся под воздействием шакала, неизвестно. Дело плохо. Ну почему нам не попадается работа поспокойнее?

– В Хейвене нет спокойной работы. Придется идти, Изабель, там могут быть заложники.

– Скорее всего, их там уже нет.

– Все равно, надо проверить. Фишер безнадежно кивнула.

– Ладно, идем, пока я не передумала. У тебя есть хоть какой-нибудь план?

– Если они там накурились шакала, подкрасться незаметно не удастся, нас моментально учуют. Поэтому высадим дверь и будем рубить все, что движется.

– Глупый план, Хок.

– У тебя есть другой?

– К сожалению, нет.

– Тогда сойдет и мой, – ухмыльнулся Хок. – И не надо надувать губки, дорогая, ведь мы бывали в переделках и похуже.

Он взял в руки топор, Фишер вытащила из ножен меч, и они осторожно подошли к двери таверны. Дверь оказалась приоткрытой, внутри было темно. У порога натекла лужа крови. Косяк двери был исцарапан, словно кто-то точил об него когти. Хок прислушался – ни звука. Он распахнул дверь ударом ноги. Ничего не случилось. Хок взглянул на Фишер, и она кивнула. Стражи одновременно проскочили в таверну и, оказавшись внутри, прижались к стене по обеим сторонам от двери, чтобы не выделяться на светлом фоне. Хок выставил топор. Прошло несколько мучительных секунд, пока их глаза привыкли к темноте. Кое-какой свет внутри все же был. На противоположной стороне комнаты тлели угли камина. Сквозь щели в ставнях просачивались тоненькие белые лучики. Вскоре Хок уже мог различить стулья и столы, изломанные и разбросанные по углам. Среди исковерканной мебели виднелись какие-то темные бесформенные силуэты, и Хок понял, что это трупы. Он насчитал их четырнадцать. Убийц же нигде не было видно. Хок сделал шаг вперед, держа перед собой топор. Под ногами захрустело битое стекло. Фишер бесшумно встала рядом с мужем. Он достал спички и осторожно зажег стенную лампу. Нелегко было проделать это одной рукой, но Хок так и не выпустил из рук оружия. Желтоватый свет разогнал темноту, и Стражи смогли оценить полную картину побоища. Кровь была везде – на полу на стенах, на исковерканной мебели. Почти все трупы страшно изуродованы, лишены голов, рук или ног. На одной из ламп висели розовые кишки, в камине лежала обуглившаяся человеческая рука. Некоторые тела оказались выпотрошенными, разрезанными от горла до паха. Причем эта операция была проделана явно без помощи ножа. Фишер тихо ругнулась, даже в тусклом свете лампы Хок заметил, как побледнели костяшки пальцев на рукоятке ее меча. Хок поставил лампу в стенную нишу. В таверне царила мертвая тишина, пахло кровью и смертью.

Стражи осмотрели все тела, пытаясь отыскать признаки жизни, но, увы, их не было. Хок и Фишер нашли трех обезглавленных констеблей, опознав их по алым туникам. Оставалось непонятно, куда исчезли преступники. Хок был уверен, что они все еще здесь. Интуитивно он чувствовал неведомую опасность. Знакомое ощущение щекотки между лопатками, словно от чьего-то ненавидящего взгляда, не покидало его.

Стойка с бутылками разбита. Из посуды на полках ничто не уцелело, пол покрывал слой битого стекла. Поверхность стойки бара была иссечена царапинами вдоль и поперек, что заставило Хока подумать о когтях. Хок поглядел на Фишер, та медленно кивнула.