– Ваши обвинения не будут приняты, – пискнул Бенни. – Судьи отпустят меня, вот увидите.

Хок вздохнул.

– Ты не понимаешь, Бенни. Если мы тебя отпустим, остальные подонки подумают, что им тоже все сойдет с рук, а ведь это плохо, правда? Вот почему ты сейчас же вернешься в Штаб и признаешь себя виновным, ну, а если нет, мы с Фишер будем наперебой изобретать способы, как бы сделать тебе побольней.

– Обвинение не может строиться на основании одного признания.

– Тогда надо подумать о дополнительных доказательствах.

Бенни посмотрел на неумолимое лицо Хока, потом взглянул на Фишер. Она равнодушно чистила ногти огромным ножом. Бенни с трудом сглотнул. Он внезапно поверил во все страшные слухи о Хоке и Фишер. Хок вежливо кашлянул, и Бенни чуть не вскрикнул от неожиданности.

– Бенни…

– Я хотел бы сделать признание, капитан Хок.

В голосе Хорька Бенни слышались истерические нотки.

– Ты можешь отказаться…

– Нет, нет, я признаюсь.

– Но ведь юридически это вовсе не обязательно.

– Пожалуйста, разрешите мне сознаться! Я хочу сделать признание! Правда!

– Молодец, – сказал Хок, опуская его на землю. – Всегда приятно встретить законопослушного гражданина, который верит в справедливость правосудия. Теперь иди и сделай это, пока мы все еще в хорошем настроении.

Бенни опрометью бросился обратно в Штаб. Фишер улыбнулась и убрала такой страшный нож. Двое Стражей неторопливо направились патрулировать свой район на Северной окраине.

Северная окраина была черствой душой Хейвена, в глубине которой, как осадок в отравленном вине, скопилась вся городская грязь.

Образ жизни Северной окраины определяли преступность и нищета. Стычки между наркобандами из-за сфер влияния, в которых погибали случайные прохожие, бытовые убийства, изнасилования, ограбления были здесь обычным делом. Шпионы замышляли заговоры за закрытыми ставнями. Двери домов открывались только по паролю. Воздух, пропитанный дымом многочисленных фабрик, раздирал горло. Добавляли ароматов и помои, которые выплескивались прямо на улицу. Непривычный человек с трудом мог дышать в такой атмосфере. Некоторые утверждали, что здесь обитают люди с особым состоянием духа, но душа обычно так дурно не пахнет.

Хок и Фишер шли по узким улицам, кивая знакомым, то и дело мелькавшим в толпе. Темп жизни на Северной окраине был бешеным, конкурент всегда сопел в затылок, но Хок и Фишер редко торопились. Они старались не пропустить ничего из того, что творилось вокруг. На Северной окраине они работали уже пять лет, но, несмотря на их усилия, здесь мало что изменилось. На место одного посаженного преступника вставало два новых, а выжигающая душу нищета – причина большинства преступлений – оставалась неискоренимой. В глубине души и Хок и Фишер знали, что зло победить невозможно, и лучшее, что они могли сделать – выжить бандитов из этого района. В присутствии Стражей все шло более или менее прилично, но они не могли находиться одновременно везде. Хок и Фишер часто говорили о том, что хорошо бы бросить эту собачью работу, но на самом деле никто из них так не думал. Они не могли сдаться. Лучше маленькая победа, чем большое поражение.

Здания в этом районе стояли так близко, что казалось, они хотят согреть друг друга. Верхние этажи домов, стоящих напротив, нависали над улицей так, что почти соприкасались.

Кучи мусора были едва прикрыты снегом, и Хоку и Фишер нередко приходилось раздумывать, куда поставить ногу. Сборщики мусора приезжали всего лишь раз в месяц и то только под охраной. Нищих, питавшихся отбросами, сейчас не было видно. Зима согнала их с улицы. Но уличный бизнес, несмотря на холод, процветал. Бизнес и еще кое-что.