— Блин, это тебе Макс распиздел, что я беременна, да? Вот же трепло, — с досадой отозвалась Катя. — Да не пью я нормальный кофе, так можешь ему и передать. Вон видишь цикорий стоит? А тебе нормальный сделаю. Хоть понюхаю, как он пахнет.

— Я сама сделаю! — вызвалась я. — Ассистентка я или нет? И, кстати, я барменом полгода в кофейне работала, так что с кофемашиной точно разберусь.

— А, ну валяй, — и Катя в ожидании кофе устроилась поудобнее, закинув ноги на соседний свободный стул.

Она мне нравилась. Прямотой, некоторой резкостью и тем, что ничего из себя не строила. А еще явным профессионализмом. Я любила таких людей, чьи недостатки видны невооруженным взглядом, и всегда с опаской относилась к тем, кто выглядел очень милым, очень добрым, очень скромным и вообще практически идеальным. Как показывала практика, внутри у таких людей часто оказывалось столько говна, что и экскаватором не разгребешь.

Примерно полчасика мы болтали с Катей за жизнь, причем ее больше интересовал мой профессиональный опыт, чем какие-то личные моменты (про то, откуда я знаю Кашнова, вообще не было ни одного вопроса), а потом мы отправились на первый этаж в другое крыло, потому что там через пятнадцать минут должен был начаться кастинг. В коридоре толпились люди, а я бегала со списками, выкрикивала фамилии, бесконечно кого-то отмечала, с кем-то разговаривала, привычно отвечала на улыбочки молодых и не очень актеров, старалась оперативно реагировать на грозные выкрики Кати (так и думала, что в работе она помесь льва с тигром), а когда все это закончилось, без сил опустилась на первый попавшийся мне под ноги стул. Я ужасно хотела в туалет, очень хотела есть, жутко устала, но при этом ощущала какую-то странную приподнятость и удовлетворенность. Кажется, мне понравилось.

— Так, пожрать надо, — резюмировала Катя. — А потом посмотрим, что вышло, и ты сделаешь подборку для режиссера из тех, кого я выберу. А еще просмотришь, что нам там прислали в ящик, разберешь анкеты и скажешь, есть ли там что стоящее. А потом еще надо будет обзвонить актеров, телефоны я дам. Завтра начинают снимать «Улицы», надо, чтобы точно все могли.

— А разве бывает, что не могут? — не поверила я. — Но ведь они все уже согласились. И даже контракты подписали.

— О, мое милое летнее дитя, — вздохнула Катя и необидно потрепала меня по голове. — Тебя ждет еще масса интересных открытий!

В итоге в свой первый рабочий день я засиделась в здании почти до десяти вечера, хотя Катя, которая ушла с работы в семь, сказала, что уши надерет, если я до ночи тут буду. Но мне хотелось сделать все хорошо. Хотелось разобраться. И хоть я и понимала, что за один день это сделать нереально, но упрямство было сильнее меня.

«Так, сгоняю в туалет, потом еще полчасика поработаю, и домой», — решила я наконец, потирая ноющие от напряжения глаза. А когда вышла в коридор и спустилась на второй этаж, где были туалеты, вдруг столкнулась с Максом.

— Привет, — тихо сказала я, глядя на его усталое лицо с резко обозначившимися скулами. Почему-то сейчас, вымотанная от непривычной работы, стоя в этом полутёмном коридоре притихшего здания, я вдруг ощутила, как размылись границы между нами. И впервые мысленно назвала его не по фамилии, а по имени.

— Привет, — слабо улыбнулся Макс в ответ. — А ты чего тут делаешь? Почему еще не дома? Надо Кате дать втык за то, что она тебя так загрузила в первый же день.

— Это не она, — запротестовала я. — Ну то есть работу, конечно, дала она, но это я сама решила остаться и все доделать. Катя наоборот говорила, чтобы я домой шла.