Красное сухое в организме позволяет без стеснения назвать всё своими именами и в красках описать все пятнадцать минут позора, пережитые мною под камерой видеонаблюдения.

Ржем так, что стены дрожат. Но вместе с тем я выплескиваю и нервное напряжение.

Про то, откуда мне стала известна фамилия Горина, тоже повествую, как и про Элю, которую опознала по голосу. Да, попадос конкретный, хорошо, что та меня не вспомнила.

В общем, по Горину мы проходимся и вдоль, и поперек, и даже зигзагом.

А что поделать? Сам напросился.

Проснувшись в восемь утра и пробравшись на кухню, застаю Жанну уже тоже на ногах. Оказывается, смехотерапия творит чудеса. Несмотря на то, что легли поздно, обе чувствуем себя бодрыми и выспавшимися. И, что немаловажно, никакой головной боли или сухости во рту. Отличное начало недели.

Позавтракав у подруги, быстренько собираюсь и еду домой. Рабочий понедельник никто не отменял. Добираюсь вовремя, потратив на пробки всего пятнадцать минут. А войдя в квартиру, вдруг вдыхаю воздух полной грудью, осматриваюсь с таким видом, будто отсутствовала не одну ночь, а как минимум месяц, и понимаю, что… я не чувствую пустоты, когда родного человека нет рядом. Это я про супруга.

Мне без него комфортно в пустом жилище.

Странно, но, подвыпив в субботу, Семён будто раскрылся с другой стороны, показал себя иного, того, кого я раньше не знала, того, кто прятался в тени и не выходил наружу, чтобы не пугать, но тут не утерпел.

Он меня устрашил.

Не зря говорят, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Но ведь это могут быть не обязательно слова. Действия тоже вполне подходят под пословицу.

Кобаль раскрылся не в разговоре, а в поступке, мерзком и злом. В котором я не увидела уважения к себе, лишь желание наказать и удовлетворить свои потребности за мой счет. Будто я бездушная кукла, которая должна терпеть и ублажать своего господина по первому его требованию. И то, что было следующим утром… его попытка загладить вину…

Наверное, я неправильная. Но меня она не расслабила, не подарила моральный комфорт. Не вернула нас в прежнее уютное сосуществование в одной плоскости. Барьер, воздвигнутый за ночь, никуда не делся.

Последующие две недели, в которые супруг отсутствует, я испытываю тихую радость, что его нет. Я не скучаю.

Странно, но факт.

Перестав стрессовать, все равно не испытываю потребности набрать его первой или написать сообщение, чтобы поделиться новостями, касающимися фирмы, или просто поинтересоваться делами.

Однако, забыть о нем не выходит по другой причине. Он сам не позволяет.

Кобаль, как чувствует охлаждение, постоянно о себе напоминает. Названивает и закидывает смсками, рассказывая, чем занимается, что скучает и непременно привезет подарок.

Первые дни отвечаю на одно сообщение из трех. Звонки принимаю, но больше молчу и слушаю. На прямые вопросы даю односложные ответы.

Жизнь вообще становится какой-то другой. Или меняется мое отношение к ней, не понимаю. Будто цвета приглушаются, из ярких превращаются в блеклые и «застиранные».

Единственное, что выбивает из пребывания в анабиозе, Горин. Его взгляд я впитываю в себя помимо воли, где бы не пересекались. Даже на парковке, находясь в разных концах обширной территории, я умудряюсь почувствовать его присутствие, а, обернувшись, удостовериться, что мои ощущения не были ошибкой. Смотрит.

То же самое и с его голосом. Меня основательно прошивает током, когда я слышу Дениса, пусть мы и присутствуем в этот момент в смежных кабинетах. Мурашки толпой несутся по позвоночнику, стоит услышать удивительно красивый тембр, действующий на меня похлеще афродизиаков.