От такого мужчины услышать подобное в свой адрес — дорогого стоит.

Хочется сразу же сбросить с себя все защитные "доспехи", встать за его могучую широкую спину, и не бояться казаться перед ним слабой и беззащитной.

Но... меня не покидает ощущение подвоха.

Если хорошенько пораскинуть мозгами, как-то не вяжутся у меня его слова с действиями.

И молчать я об этом, разумеется, не стану.

Хочешь защитить? Докажи!

— Но как же так, Дамир Ильдарович? Вы говорите, что мне не место рядом с таким человеком, как Матвей... И тем не менее вы сами предложили мне вернуться к нему и разыграть амнезию, — ехидно бросаю я претензию, пристально вглядываясь в непроницаемое лицо Дамира.

Прищуривается. Чуть вперед подается, вжимаясь грудью в край стола.

Непроницаемая маска дает трещину.

И я не ошибусь, если скажу, что теперь ему по нраву мое занудство.

Парадокс.

— Тут также все просто, Катерина. Держи друзей близко, а врагов еще ближе. С этим девизом я привык идти по жизни, попробуй и ты, — отвечает он низким голосом, с тем самым лукавством в глазах, которое в одно время и притягивает, и отталкивает меня.

Молчу.

Не хочу комментировать ситуацию. Не хочу показаться неблагодарной стервой.

Потому что понимаю, что новая информация о Матвее нисколько не добавляет мне внутреннего оптимизма.

Нужно с этим хотя бы "переспать" для начала, и только потому уже делать какие-то выводы.

Тем временем мой взгляд падает на телефонную заставку, на которой отображается время.

Я начинаю ерзать в кресле, поправляю краешек юбки, всячески намекая на то, что пора бы нам уже заканчивать с разговором.

Дамир внимательно следит за каждым моим движением и, кажется, улавливает в моем поведении перемены, но не торопится отпускать.

А у меня как бы уже на лбу написано: с меня на сегодня хватит!

— И последнее, напомни, как скоро у Матвея день рождения? — нарушает он возникшее молчание.

— В конце этого месяца, — отвечаю машинально, думая, что этого будет достаточно, но нет.

— Уже выбрали место проведения?

— Кажется, он говорил, что хочет собрать всех друзей в каком-то пафосном ресторане, — кривлю физиономию.

Никогда не любила все эти помпезные вечера с кучей народа. Еще с детства.

— Сможешь уговорить Матвея перенести празднование в особняк Антона Павловича?

— Почему именно туда? — веду непонимающе бровью.

— Хорошее местечко для обширной огласки, — Дамир разводит руками, а губы изгибаются в плутовской ухмылке.

Огласка... Сколько себя помню Лукьяновы всегда тряслись над своей репутацией.

Дамир протягивает руку через весь стол и внезапно накрывает ею мою ладонь. Мягко сжимает. В глаза смотрит обнадеживающе. Я вздрагиваю, почувствовав, как тысячи иголок вонзились в кожу ровно в то место, куда приходится прикосновение. Ощущаю напряженные импульсы в области груди. Это обездвиживает меня полостью.

— Просто доверься мне и наблюдай со стороны за тем, как мы прижмем Матвея к стенке. Ты в любом случае останешься вне подозрений. Но до тех пор тебе нужно быть терпеливой и чуточку лицемерной в отношении мужа, но я обещаю что-нибудь предпринять, чтобы вы как можно реже оставались один на один. Справишься?

НИ ЗА ЧТО!

— Могу, но не уверена, что хочу участвовать в этом дурдоме, — мотаю головой отчаянно и вытаскиваю свою руку из-под огромной ладони Дамира, чем вынуждаю его напрячься. — Если быть честной, мне уже плевать на студию. Пусть подавится. Больше ни дня я не вытерплю рядом с этим гнусным человеком. Сегодня же подам на развод.

Благо, адвокат уже на низком старте. Об этом я также не желаю распространяться. Должен же и у меня свой личный козырь быть в рукаве.