— Нет, на этом снимке с Матвеем была не Людмила, — Дамир отвечает холодно, его не пронимают мои мольбы.

— Тогда зачем вы размыли эти чертовы фотографии? — выпаливаю я, с силой сжимая свои кулаки. До боли.

Я теряю контроль над своими эмоциями. Из желания разобраться во всем раз и навсегда. Только чтобы больше мне не было так больно, как сейчас. Это убивает.

— Вы не хотели, чтобы я узнала эту девушку! Это не в ваших интересах, я права? Но почему? — повысив тон, я всплескиваю руками, хватаюсь за голову и придвигаюсь к краю стола. — Зачем вы мучаете меня? Скажите! И вообще, откуда у вас взялись эти снимки? И почему у меня складывается такое впечатление, что вы заранее все спланировали, наняли сыщика, к примеру, чтобы сместить Матвея с должности гендира, а теперь корчите из себя праведного спасителя?

Это было всего-навсего глупое предположение. Знаю, я перегнула палку, фактически обвинив его в заговоре.

Потому Дамир заметно напруживается и плотно сводит челюсть. Желваки его перекатываются по скулам, а в глазах теперь намораживает лед. Обжигающий и способный заморозить все живое.

Вот сейчас... сейчас я смогла задеть его. Самую малость. Уязвить своим недоверием.

И ему это ой как не нравится. Не за этим он сюда пришел, судя по всему.

— Мне нет нужды что-то планировать, и кого-то нанимать, когда у меня имеется свободный доступ к камерам — это раз, — хлестко чеканя, загибает он длинные пальцы на руке. — И два — я ничего намеренно не размывал. Такую нечеткую картинку выводит камера, установленная в кабинете Матвея.

— Вы что, следили за ним? — выдыхаю я в недоумении, испытывая при этом чувство неловкости, сковавшее все тело.

— Нет, конечно. У меня имелись дела поважнее, — разглядев в моих глазах немой вопрос, Дамир объясняет: — Около месяца назад он сам пришел ко мне. Весь суетной какой-то, на нервах. Он попросил срочно дать разрешение на доступ к камерам видеонаблюдения. Разумеется, я предоставил ему доступ, но не смог не полюбопытствовать, к чему такая срочность. Так и набрел на весьма пикантную запись, а через час она исчезла из архива. Матвей все подчистил. Но он не учел, что у меня имеется резервный диск, где хранятся все записи с камер.

Месяц... Целый месяц Дамир знал, что Матвей держит меня за круглую идиотку, изменяет мне в своем же кабинете. Совершенно не боясь, что о его похождениях может узнать отец.

— А почему не рассказали мне сразу? — спрашиваю сдержанно, подавляя в себе обиду. Я же потеряла столько времени впустую.

— Тут все довольно банально, — без промедлений отвечает он, словно ответ был заготовлен: — Я не привык вершить чужие судьбы, когда меня об этом не просят.

Хм... Ну хотя бы честно признался.

Но все же что-то заставило его пойти против правил, раз я сейчас сижу перед ним.

— Я правильно понимаю, вы откопали сведения о ребенке и о браке Матвея, когда я еще была у вас дома? Сразу после аварии? — желаю уточнить, поскольку для меня это важно.

Дамир погружает телефон обратно в карман пиджака и с беспристрастным видом отвечает:

— Да, Катерина. Все так и есть. В твоем рассказе я расслышал призыв о помощи. Я уже не мог оставаться в стороне.

Это лишний раз доказывает, что в нашу первую встречу я наговорила ему лишнего, чем пробудила в нем рыцарские качества, и теперь он жаждет стать моим личным заступником.

Вот что заставило его вмешаться в чужие судьбы? Мой призыв о помощи?

Класс!

Вот хочется Дамиру верить. Вроде как ему легко удается расположить меня к себе, особенно после признания того, что я ему небезразлична.