Мэл опешила от такой наглости. Встала, с грохотом отодвинув стул.

— Ну знаете! — выпалила она побелевшими от гнева губами. — Я не желаю больше с вами разговаривать! Я требую разговора с вашим начальником. А если нет, то я пойду к его величеству и сообщу, что его служба безопасности не выполняет своих обязанностей!

И развернулась к выходу.

— Сядьте! — ледяной голос настиг ее два шага спустя. Словно молнией пронзил позвоночник.

Амелия остановилась, но не вернулась, не села. Если ему осталось, что ей сказать, пусть говорит, она выслушает, но своего решения не изменит. Раз уж Мэл решила вернуть себе свою жизнь, то пойдет до конца.

Скрипнули ножки стула, проехавшись по каменной кладке пола, — Гидеон поднялся. Подошел к ней. Не поленился и обошел, чтобы встать прямо перед Амелией…

И вдруг протянул свою изящную кисть и нагло взял Мэл за подбородок, вынуждая приподнять голову.

— Что вы себе позволяете?! — ахнула она и шарахнулась от него. К счастью, тот ее не удерживал. — Не смейте ко мне прикасаться!

Амелия по-настоящему испугалась и почувствовала себя загнанной в клетку. Гидеон стоял между ней и выходом отсюда, и обойти его, пока он не позволит, она никак не могла.

Красивое лицо мужчины скривилось.

— Успокойтесь и сядьте, леди Бриверивз, — велел он холодно. Мэл не шелохнулась. — Хорошо, тогда слушайте стоя. — И как его улыбка могла ей понравиться? Теперь она превратилась в самый настоящий оскал. Амелия снова обманулась первым впечатлением и жестоко за это поплатилась. — Корелл Бриверивз — член Совета и личный друг его величества, — продолжал Гидеон, словно вбивая гвозди каждым своим словом. — Эйдан Бриверивз — его единственный сын и наследник. Один из командующих действующей королевской армии, уважаемый миреец. Как думаете, леди Амелия, что с вами будет, когда король и общество узнают о том, что вы оклеветали столь важный и известный род, как Бриверивзы?

— Мне все равно! — вскинула подбородок Мэл. — Все доказательства его вины на моем теле!

— Да-а? — протянул Гидеон, по-прежнему не сводя с нее своих черных внимательных глаз. — Стоит мне запереть вас тут до вечера, и почти все следы исчезнут сами собой, не так ли? — Мэл поджала губы, не зная, что возразить в ответ на его правоту. Тот же удовлетворился ее молчаливым согласием с его доводами. — К тому же свидетелей нет. Мелкие синяки и ссадины вы могли получить, упав с лестницы, споткнувшись в саду — да мало ли где.

— Это неправда, — прошептала Мэл, чувствуя, как слезы встают в горле.

— Правдой является то, что не повредит его величеству и его друзьям, — отрезал Гидеон. — А если вы будете настаивать на своей версии, то мы найдем свидетелей вашего распутства. Ваш отец, как и весь ваш род никогда не отмоется от такого позора. Я понятно объяснил?

Амелия боялась за отца и его здоровье в случае, если бы она рассказала ему правду, но, если на него обрушится та ложь, о которой говорит Гидеон, и в том виде, как он говорит, это убьет лорда Грерогера.

Мэл сжала губы и отвела взгляд, уставилась в каменный пол.

— Уходите, — разрешил Гидеон, отходя с прохода, вежливо, как в самом начале их беседы. — И не беспокойтесь, фантазии избалованной малолетней дурочки я оставлю при себе. Широкую огласку ваша глупость иметь не будет.

От беспомощности ногти впились в ладони.

Амелия не сказала больше ни слова.

Молча вышла из кабинета.

***

Когда она вернулась в особняк, Эйдан уже был там.

Амелия не знала, сколько времени ушло на дорогу: шла Мэл медленно, плакала, сидела на скамейке в парке, снова плакала, потом шла. Но, очевидно, этого периода хватило, чтобы Гидеон успел сообщить мужу о ее визите в здание СБ, и тот, сорвавшись со службы, примчался домой, чтобы продолжить обучение, которое не закончил господин заместитель главы.