— Я бы и так не поехала! — обрываю подругу, хотя в глубине души хочу быть сейчас со всеми. Хочу успокаивать ребят, говорить им, что они лучшие, просто не повезло. Я так надеялась, что меня позовут.

— Ой! — испуганно вздрагивает Мякишева и начинает отчаянно вытирать рот, потом лихорадочно засовывать остатки еды обратно мне в рюкзак.

— Ты чего? Мякишева? — не понимаю я. — Случилось чего?!

Ответа не получаю, да и он мне уже не нужен. Сама нервно сглатываю ком и быстро проверяю замки на рюкзаке. Хотя мне лично никто не запрещает есть.

— Елизавета! — к нам плывет высокая холеная женщина, которую я лично боюсь ненамного меньше, чем Брина. А Мякишева уж точно больше.

— Тетя Лариса, добры…

— Никаких теть! — она растягивает в улыбке кроваво-красные губы и ощупывает взглядом Лизку, которая уже замерла и явно забыла, что умеет дышать. — Лариса Сергеевна!

— Простите, пожалуйста…

— Опять ела?! Открой рот! — меня тетка не видит, к счастью. Хочу трусливо сбежать, но жалко Лизку одну оставлять в такой момент. — Кто разрешал? Лиза, сразу на весы, как приедем. Ты скоро в дверь не зайдешь!

На пунцовую Мякишеву страшно смотреть, и правда, не дышит, втянула на максимум свой живот и стоит перед Ларисой, которая распространяет вокруг себя ядовито-сладкий аромат.

“Так пахнут грязные шальные бабки”, — выразился однажды Свят, когда увидел впервые тетку Мякишевой. У Лизки были проблемы с английским и не только, Ларису вызвал к себе завуч. Мякишева потом неделю на уроках не появлялась.

— Я…

— До конца недели без ужина. Без ноута и телевизора. Интернет в телефоне тоже отключу. Ой, Дашенька, — тут она замечает меня и улыбается еще шире. — Как я рада! Ну? Выиграли? Судя по всему, нет!

— А вы что здесь делаете? — осторожно спрашивает Мякишева. — Мимо ехали?

— Я за тобой! — недовольно обрывает тетка. — Мать твоя звонила, говорит, увидеться хочет. Что ты ей наплела?

— Ничего! — Лизка лихорадочно оглядывает себя со всех сторон, теребит молнию на куртке. — Может… не здесь, а? Пожалуйста!

— Думаешь, я хочу за тебя вечно краснеть?! — Лариса покрывается красными пятнами и почти не сдерживает свой буйный нрав. — Быстро в машину! С матерью она хочет увидеться! Да где была эта твоя мать, когда я ее дочерью занималась!

Мякишева едва успевает мне кивнуть, спешно бежит к припаркованному у дороги бордовому “Инфинити”. Я только и могу, что рукой ей помахать и пожелать, чтобы все обошлось.

Несмотря на моложавость, Ларисе Сергеевне уже почти пятьдесят. Своих детей у нее никогда не было и уже не будет. Зато есть наследство от мужа, которое она с боем отвоевала у сына покойного. И Лизка.

Я неотрывно смотрю, как машина с Мякишевой отъезжает, оставляя меня одну. Пока не торопясь иду домой, думаю только о Лизке, которая мать не видела уже два года. Но когда вижу непрочитанное сообщение, почему-то думаю, что оно от Марики. Что она спрашивает, где я с Лизкой. Ведь она всех хотела звать!

Я ошибаюсь. Это Свят.

“Завтра в 10 утра. Адрес скину”.

Боже, что на этот раз?!