— Косяк? — Марика неодобрительно поджимает губы. — Ты охренел, Потап? Ты вообще спортсмен!

— Вот не гони, а?! — морщится Потапов. От веселого обаятельного раздолбая в нем сейчас ничего не осталось. — Еще одна! Это ничего не значит, я в форме.

— Возвращаемся к Дарье, — Свят мигом обрывает перебранку. — Какие доказательства, что тебя слила именно Ёлкина?

— Да потому что никто больше не знал! Никто! А тут она… да как вообще ее в бар занесло? Туда не пускают с улицы, я — дебил, еще заступился за нее…

Потапов захлебывается от возмущения, но его слушает весь класс, не пропуская ни слова. Рассказ Леши возвращает меня обратно в этот противный бар, к его неприятным дружкам, к полутьме и сладковатому дыму, который я до сих пор ощущаю на себе.

Вот, значит, что они курили. А я и не поняла… Но неужели он действительно верит, что я могла его предать?!

— Я бы никогда, Леш! Никогда!

Обвожу молящим взглядом одноклассников, надеясь увидеть в их глазах поддержку, но нахожу лишь удивление вперемешку с недоверием. Кто-то даже обвиняюще качает головой.

— Вы же знаете меня все. Я не могла… Я не стукачка. Я вообще не поняла, что они там курили.

— А кто тогда? Ты кому-нибудь говорила? Как тебя вообще занесло на окраину, да еще в такое место? Мы что-то про тебя явно не знаем, Даша.

Марике не занимать выдержки, из нее получится отличный следователь. Вопросы четкие и по делу, но я не могу ответить на них.

Внутри все переворачивается от осознания. Я сижу и пялюсь в одну точку, Шацкая еще что-то говорит, но я не вникаю.

Свят. Вот зачем он меня туда отправил. Чтобы я узнала, “засветилась” рядом, чтобы потом… Это он сдал Потапова!

— Даш, — рядом неожиданно возникает Ливенский. — Я не могу поверить и… не верю. Потап, наверняка ошибся, но может, ты кому говорила, а?

Я не смотрю на Тима, не вижу Марики, перед глазами только один человек. Он насмешливо улыбается, а в холодных голубых глазах ярко горит предупреждение: “Только ляпни”.

И я молчу.

— Определенно говорила, — открывает рот Брин. — Да ты на Мякиша глянь, Тим. По ней же все ясно.

— Я никому не сливала ничего! — испуганно взвизгивает Лиза. — Никому и ничего. Да вы все охренели, что ли?! Я вообще не поняла, чего он там курил, мне плевать. И Дашка! Озверели совсем ее обвинять?! Торчку поверили, а Ёлке нет?! Всегда знала, что вы все гниды! Но ее не трогайте, уроды!

Мякишева кричит все громче и громче, а потом под изумленные взгляды хватает меня за руку.

— Пошли отсюда! А ты, Потапов, — последняя тварь. Сам накурился и нашел, на кого свалить! Пошли!

Лизка высокая и здоровая, практически выдергивает меня со стула, я послушно поднимаюсь, не зная, как реагировать на ее взрыв. До сих пор в ушах крик стоит.

— Никто никуда не пойдет, пока мы не выясним.

На Брина единственного не произвели впечатления Лизкины слова. Даже Марика, и то растерянно смотрит на меня, чуть приоткрыв рот, а Потапов вообще скукожился будто, голову опустил, что только затылок и виден.

— А чего выяснять, Свят? — подает голос Римма. — Тут слово Потапа против слова Дашки. Кто хочет, тот и верит — или Лехе, или Ёлке. Я лично склоняюсь к одувану.

— А мне плевать, кто его сдал! — встревает Уваров. — Мне не плевать, что будет в пятницу. И кто его может заменить! Никто! Подстава так подстава.

В классе снова поднимается галдеж, я благодарно смотрю на Лизку и тихонько пожимаю ее ладонь.

— Спасибо, — шепчу. — Ты — молодец!

Расходимся через полчаса, так ни до чего не договорившись. Меня несколько раз заставили повторить, что я не сдавала Леху, пытаюсь объясниться с Потаповым, но он отворачивается, не слушает меня. Чуть не плачу, смотря в его удаляющуюся спину.