– Служу трудовому народу. – Зинченко поднял руку к шапке, но «смирно» вставать не стал.

– Виткасин, – повернулся к связному политрук, – бери сумку, оружие и давай обратно на командный пункт. Доложишь: секрет вступил в бой с немецкой разведкой, один немец убит, с нашей стороны потерь нет. Немца убил сержант Зинченко, оружие захватил он же.

– Есть! – Боец легко вскинул на плечо трофейное оружие и сумку и, выбравшись из окопа, побежал обратно.

– Старшина, до выяснения всех обстоятельств этих четверых – под стражу, – приказал Николай. – Отведи в рощу и приставь часового.

Медведев хмуро посмотрел на беглецов. В его взводе было двадцать пять человек, теперь четверо выводились как арестованные, да пятый – охрана при них. Старшина хотел было сказать об этом Трифонову, но, вспомнив, что сегодня для него уже сделали одну поблажку, раздумал. Положение казалось безвыходным, беглецов увели в рощу, и комвзвода надеялся только, что им не придет в голову сбежать. Проводив взглядом арестованных, Медведев повернулся к сержанту:

– А теперь остальное давай.

– Чего? – удивился Зинченко.

– Остальное, говорю, давай сюда, – разъяснил старшина, – я тебя знаю.

Сержант, вздохнув, вытащил из кармана ватной куртки наручные часы и какую-то перетянутую резинкой пачку, но протянул их не старшине, а политруку. Часы оказались обыкновенные, на кожаном ремешке. У Трифонова часов не было – не выдали, мелькнула мысль забрать полезный прибор себе, но тогда получилось бы, что политрук РККА отобрал у младшего командира трофей. По-хорошему, часы следовало сдать вместе с остальным барахлом, но Виткасин уже убежал, а положить проклятый кругляш в карман Николай теперь не мог.

– Часы оставь, – приказал политрук, – но в следующий раз не прячь.

Зинченко, не скрывая удивления, принял браслет обратно, а Николай развернул пачку карточек… Удивительный по силе и протяжности свист молодого политработника привлек внимание старшины, и тот заглянул Трифонову через плечо.

– Твою мать, – пробормотал потрясенный старшина и выругался: – Митька, тебе что, это правда нравится?

Зинченко подошел ближе, и Трифонов развернул перед ним карточки веером.

– …! Я думал там просто бабы голые, – ошарашенно сказал бывший строитель.

– Угу, а там не только, – заметил Медведев. – Человеку тридцать четыре года, а он голую бабу не видел. Я, честно говоря, половины того, что они там вытворяют, не представлял себе даже.

– И что мне с этим говном теперь делать? – спросил Трифонов. – Я это с собой таскать не буду. А то не ровен час убьют – и найдут на теле геройски погибшего комиссара порнографию.

– И картон плотный, – вздохнул старшина, – ни скурить, ни подтереться…

Трифонов со вздохом покачал пачку похабных карточек в руке, затем сунул в карман. Зинченко встал по стойке «смирно»:

– Разрешите идти?

– Иди, – махнул рукой Медведев.

Сержант поправил шапку и рывком поднял себя в ход сообщения – узкую канаву глубиной чуть больше метра, Трифонов поспешно поднялся вслед за ним. Отойдя метров пятнадцать от окопа, Николай нагнал сержанта и хлопнул по плечу:

– Поговорить надо.

Зинченко со вздохом повернулся:

– Есть.

– Они ведь сразу сбежали? – прямо спросил политрук.

– Не понимаю, – спокойно ответил командир отделения.

– Перестань, – приказал, закипая, Трифонов, – ты понимаешь, что будет, если я их передам куда следует?

Сержант посмотрел в поле, потом себе под ноги и, наконец, в глаза политруку.

– У меня в отделении – восемь человек, – тихо сказал он. – Ни один в бою до сих пор не был. Да, они побежали, когда немцы начали стрелять. А вы вот на что посмотрите, товарищ политрук: вон там у меня четыре пустых ячейки – дыра в обороне, пятьдесят метров, и закрывать ее нечем. Можно, конечно, и куда следует передать…