Габриэль долго сидела на берегу озера, разглядывая в кристально чистой воде камни и небольших рыбок, снующих у берега. Чистый воздух, пронизанный весенним теплом, оглашался переливами птиц, солнце припекало, и лишь от озера тянуло прохладой, потому что вода в нём была просто ледяной.

В долине Волхарда при ближайшем рассмотрении оказалось невероятно красиво и гораздо теплее, чем на перевале, который они проезжали вчера. Место первоцветов и тюльпанов давно заняла высокая трава, ирисы, маки и колокольчики. Разнотравье чуть переливалось от лёгкого прикосновения ветра до самых пиков Сорелле, плавно переходя в тёмную полосу леса. Габриэль нарвала букет и так увлеклась, разглядывая неизвестные ей цветы, что не заметила подкравшийся вечер. Солнце коснулось вершин, пробежало по воде алым и скрылось. Тень от горы тут же накрыла долину, и почти сразу стало темнеть, а от озера к ногам потянулись языки холодного воздуха.

Габриэль плотнее запахнулась в шаль и направилась обратно, но, как оказалось, она довольно далеко ушла от дома, а сумерки в горах наступали стремительно. И почему-то внезапно ей вспомнились трамантийские легенды о красноглазых волках — чьеру, которые выходят лунными ночами в поисках жертв. Легенда гласила, что в каждом клане горцев время от времени рождаются чьеру — так повелевает Царица гор. И что чьеру служат ей, и то, что они делают — благословлено и правильно.

Как могут быть правильными убийства с помощью красноглазых волков, Габриэль так и не поняла, но, с другой стороны, это была всего лишь легенда. В легенды она, разумеется, не верила, и трусихой никогда не была, но уходить далеко от дома в первый день в незнакомом месте было глупо. К тому же вдруг её ищут Кармэла или отец, а она так увлеклась изучением местных цветов, что забыла обо всём на свете.

Прижав к себе букет, она прибавила шагу, и словно в насмешку над её храбростью от кустов, обрамлявших рощу, отделилась молчаливая тень — большой мохнатый зверь медленно вышел на дорожку и остановился, преградив Габриэль путь. В наступивших сумерках все краски стёрлись и понять, что это за зверь она не могла. Огромный, мохнатый, неподвижный...

Габриэль просто замерла на дорожке, скованная страхом, от которого казалось, даже сердце перестало биться.

Пречистая Дева! Спаси меня!

И это было единственное, что пришло ей на ум. Она бы закричала, но от навалившегося на неё ужаса не смогла вымолвить ни слова — горло перехватило спазмом. Лишь молча смотрела, как зверь медленно приближается, и понимала, что ничего уже сделать нельзя.

На какое-то мгновенье ей показалось, что в глазах зверя полыхнуло алым — они засветились, но глаза ли это были?

Из оцепенения её вырвал стук копыт, раздавшийся позади. Она развернулась и без раздумий бросилась навстречу всадникам, и, кажется, она в жизни не бегала так быстро.

— Тпрррууу! Стоять! — крикнул кто-то зычным голосом, лошади взвились на дыбы, едва не сбросив седоков, и копыта мелькнули где-то почти у самой головы Габриэль. — Медведь тебя задери! Да кто там такой полоумный? Затопчу же!

Второй наездник тоже осадил коня и, объехав вокруг беглянки, спешился.

— Нечто вам жить надело? Да мы бы вас растоптали! — другой голос, низкий и хрипловатый, принадлежал женщине. — За каким лядом вас сюда принесло? Вы кто, вообще, такая и что тут делаете?

— Я? Просто шла… Милость божья! А там волк или…— произнесла Габриэль, задыхаясь. — Там какой-то зверь!

— Волк? Здесь? Пффф! — фыркнула женщина и добавила, успокаивая лошадь. — Тихо! Тихо, Фрия!