- Елина, - Илайя перекатилась по снегу, чтобы быть ближе. - Мы должны вернуться и забрать лошадей, которых зарезали...

- Ну, их, - выругалась я, слишком сильно устала, чтобы соблюдать реверансы. - Обойдемся без мяса. Веним сказал, здесь достаточно пропитания.

- Дело не в этом. Мертвые лошади привлекут измененную тварь. И тогда она легко найдет нас...

Я застонала... Нам как раз не хватало измененной твари для полного счастья. Илайя была права. Лошадей надо было забрать.

- И засыпать следы крови золой, - кивнула Илайя. - Чтобы тварь не выследила нас.

Четыре лошади это больше полутонны мяса! Магические забавы Идора обходятся нам слишком дорого! Я снова застонала.

- Вот-вот, - невесело усмехнулась Илайя, - абсолютно с тобой согласна. Идору надо всыпать так, чтобы седьмицу присесть не мог.

- Пусть только придет в себя, - тяжело вздохнула я, поднимаясь сначала на четвереньки, а потом на ноги. И позвала. - Веним, тебе придется помочь нам. Только сначала надеть что-нибудь на ноги, а то простудишься...

- Так нет ничего, - пожал плечами монах. И взмахнул рукой, обозначая место стоянки купеческого каравана, - здесь только женщины. Самые большие валенки я уже забрал, а у остальных слишком маленькие ноги...

Я прикусила губу, чтоб не выругаться еще раз. Досадно. Хотя и не понятно, почему такой большой грилорский караван отправился в путь без мужчин. Очень странно...

Илайя поднялась и встала рядом. Посмотрела на босые ноги Венима, обвела взглядом лагерь и нахмурилась. А потом крикнула:

- Тейла, - амазонка, та самая, что чувствовала себя гораздо лучше всех остальных, обернулась. - У кого из наших самая большая нога?

- А твое какое дело? - довольно грубо отозвалась она. Но Илайю как будто бы только насмешило это пренебрежение.

- У монаха нет обуви. А нам нужна его помощь, чтобы забрать мертвых лошадей, - пояснила она таким тоном, которым разговаривают с потерявшими разум людьми. - Хотя если ты хочешь встретиться этой же ночью с измененной тварью, которая положила весь караван...

- Не хочу, - буркнула амазонка. И сев на снег прямо возле костра принялась стягивать с ног сапоги, а потом толкнула их в сторону Венима. - Эй, маг! Бери, пока я не передумала...

- А я думала тебя называют Большеножка потому, что ты быстрее всех бегаешь, - насмешливо фыркнула Илайя.

Тейла недобро зыркнула на нее, но ничего не сказала. Зато я имела что добавить, пока Веним натягивал на ноги сапоги амазонки.

- Илайя, - позвала я, - не понимаю чего ты добиваешься, таким отношением к людям. Ты могла бы быть повежливее... глядишь, тогда и к тебе стали бы относиться лучше...

- Могла бы, - согласилась она. И прежде чем я кивнула, мол, хорошо, что ты это понимаешь, добавила с усмешкой: - но не хочу.

Тяжело вздохнув, я отвернулась. Горбатого могила исправит. Пришла на ум поговорка из другого мира, которая подходила к этому случаю больше всех других. Если Илайе нравится, что все вокруг ее ненавидят и презирают, то я не собираюсь вмешиваться и что-то менять.

Время приближалось к вечеру, в голых, спутанных ветках кустарника, уже стала собраться тьма. Очень скоро на лес опустятся фиолетовые,полупрозрачные сумерки, которые с каждым мгновением будут становиться все темнее и темнее. Если мы не успеем вернуться в лагерь до темна, то рискуем попасть в лапы измененной твари раньше, чем дотащим лошадиные туши.

- Идем, - скомандовала Илайя. Пока я смотрела по сторонам, она уже нагребла холодную золу в мешок, который стянула с одной из подвод. Товар, лежавший в мешке, был без всякого сожаления вытряхнут прямо на снег. Там был какой-то травяной сбор густо приправленный полынью, пряный аромат которой мгновенно защекотал ноздри.