- И узнать не пытались?

Пыталась, только… брак матушка не заключала, в моем свидетельстве указала имя собственного батюшки, а дневников, в которые можно было бы сунуть любопытный нос, она не вела.

…тонкое плетение, изящное даже.

- Понятно, - госпожа Игнера произнесла это с нарочитым сочувствием. – У людей слишком вольные нравы. Не сочтите на свой счет.

Не сочту.

Постараюсь во всяком случае. И я положила на тарелку чего-то зеленовато-желтого, дрожащего и остро пахнущего травами.

…вот если присмотреться, становятся заметны шесть опорных линий, связанных потоками второго и третьего уровня.

- Когда мой Эричек сказал, что хочет жениться, я обрадовалась, - голос госпожи Игнеры звучал над столами, и даже патриарх сопеть перестал, будто прислушиваясь. – Я давно искала мальчику подходящую партию. Кто ж знал, что он в любовь вляпается.

Мальчик зарозовелся.

Он сидел по правую руку матушки и благоразумно помалкивал.

- Вот что такое любовь? Сегодня есть, а завтра нет. К свадьбе же надо подходить обстоятельно. Или вы не согласны?

Я кивнула, ибо желе оказалось липким, и зубы склеило намертво. Рот наполнился кисловатой слюной, а в душе возникло позорное желание немедля выплюнуть гномский деликатес. И клянусь, сумей я рот раскрыть, выплюнула бы…

…а на четвертом наблюдалась некоторая легкая ассиметрия. Я моргнула. Нет, не показалось. Щит тускло мерцал и… если прикоснуться к нему, очень осторожно… исключительно в целях научных, я ведь не собираюсь патриарха убивать.

- Вот и я о том же! – мое молчание было принято за согласие, и госпожа Игнера заметно оживилась, а сынок ее погрустнел. – Любовь - это для людей, которые сегодня есть, а завтра нет. Приличные гномы думать должны о выгоде!

Я прикоснулась.

Клянусь, только чтобы потоки рассмотреть подробней. А щит вдруг мелко задрожал и рассыпался. За соседним же столом кто-то захихикал, и патриарх заворочался, а после и вовсе глаза открыл:

- Что тут происходит? – поинтересовался он сиплым со сна голосом.

- Ничего особенного, - Советник поспешил подать внушительного вида шапку. Пошитая из темно-красного бархата, отороченная полинявшим мехом, она сияла сотней драгоценных камней. – Эрик жениться собрался.

- Да? – патриарх проморгался и шапку принял.

Натянул на макушку. Поерзал.

Снял и сунул советнику.

- Убери эту заразу. Тяжеленная. Говорил же, пускай в сокровищнице лежит, целее будет, а мне от нее голова чешется.

И не чинясь упомянутую голову поскреб.

- Жениться, значит, - взгляд патриарха, разом утративший прежнюю сонливость, скользнул по столам, уставленным снедью, и задержался на упомянутом Эрике, который от этакого высочайшего внимания совсем поблек. – Куда ему жениться? Он еще без маменькиного дозволения до ветру ходить не научился.

- Молодой мастер…

- Какой из него мастер? – непритворно удивился патриарх, позевывая. – Криворучкой был, криворучкой и остался. Да не шипи, знаю, что гости… не совсем еще из ума выжил.

Вот тут, судя по взглядам, которыми обменялись достопочтимый советник и госпожа Игнера, с последним утверждением они категорически согласны не были.

- У мальчика талант, просто… еще не прошло достаточно времени, чтобы он раскрылся.

- И закрылся. Так кто невеста?

Герда встала и молча поклонилась.

- Ага… ничего такая… крепенькая… Бжизек, старая собака! – этот вопль заставил госпожу Игнеру подпрыгнуть. – Сколько лет тебя не видел! Твоя кровь?

- Моя.

- А вторая?

- Тоже моя, - папенька дернул себя за бороду.

- От же ж… - восхитился патриарх, причем, как показалось, вполне искренне. И с креслица своего сполз, едва, правда, не рухнул, в мантии запутавшись, однако удержался, только матюкнулся от души и с немалой фантазией. – Еще вчера по штольням лазил. Сколько я тебя за уши драл?