И малина поспешно закачалась, всем видом своим притворяясь чувствительною и вообще показывая крайнюю трепетность натуры. Я же пожала плечами: если ему хочется, то пускай укрывает.

Эль же протянул мне коробочку и спросил:

- Что случилось?

- Ничего. Нет, действительно ничего такого… Грета вот замуж собралась, - я поставила коробочку на лавку и посмотрела на дом. На кухне хозяйничала сестрица, и не то, чтобы мне было неприятно, просто…

Просто, глядя на тех двоих, которые вдруг и сразу нашли общий язык, будто не было ни побега, ни предательства, ни пропущенных лет, я чувствовала себя лишней.

- Отца нашла. Он сейчас там.

- А ты здесь?

А я здесь.

Очевидная глупость, только ничего с собой не могу поделать. Чувствую, начни он играть в доброго папочку, нервы сдадут. И да, я не знаю, что там у них произошло с мамой. У нее и вправду характер тяжелый был, но… это не повод бросать Грету.

И меня тоже.

Я ведь к нему успела привыкнуть за пару-то лет. И та кроватка, кукла и еще украшения из проволоки с камушками. Первые мои украшения, которые до сих пор лежат в старой шкатулке, им же сделанной. И кукла, подозреваю, где-то там же. Только искать ее не буду.

Не хочу.

- Прогуляемся? – Эль предложил руку, а я приняла ее.

Хороший у меня жених.

Был бы человеком еще…

Мы шли.

Просто шли.

Улочка и еще одна. Тишина, которую изредка нарушают чьи-то голоса. Шорох, шепот… тени из-под ног. Шмырников развелось, куда только Гильдия смотрит? Это ведь только кажется, что шмырники безобидны, мелкая беспомощная нечисть, только и способная, что ворон на помойках гонять. Да и то стаей. Но вот стаи их имеют обыкновение разрастаться самым поганым образом, а уж когда их больше сотни… нет, с сильным связываться не рискнут, но вот из пьяного жизненные силы вытянут, ребенка заплутают.

Надо будет написать доклад, правда, крепко подозреваю, что отправится он прямехонько в мусорное ведро.

- Если ты не хочешь возвращаться, я могу предложить тебе свой дом, - Эль щелкнул пальцами, и темная фигура, бросившаяся было наперерез нам, поспешно отступила в тени.

Что-то совсем неладное в городе творится.

Настолько неладное, что мысли мои окончательно прояснились. Я огляделась. Мы были… где-то были, да… явно не в бедном квартале, вон, заборы высокие, дома за ними видятся массивные, приличного свойства. А главное, на охранные заклинания местный люд не скупился. В этаком месте должно быть безопасно, что днем, что ночью, а тут… шмыгает всякое.

Я принюхалась.

Запах характернейший, вроде бы и медом тянет, и в то же время дерьмецом пованивает. Значит, где-то поблизости свяжье гнездо, причем, если осень уже, то зрелое вполне. Неделька-другая и лопнет оно перезревшим шаром, выпуская толстых медлительных маток. Те, конечно, изрядная добыча для прочей нечисти, но десяток-другой уцелеет, чтобы уйти под землю и там перезимовать. А по весне, выбравшись, забившись в какую-нибудь щель, выстроить гнездо новое.

Свяги в городе…

Они больше по деревням встречаются. Селятся под крышами овинов и сараев, коровью чуму провоцируя, ульи опять же любят, пожирая пчел, которые до последнего, будто одурманенные, таскают незваным гостям нектар. Пчеловоды свягов крепко не жалуют, только…

Что им в городе делать?

И как…

- Чуешь? – спросила я, дернув эльфа за рукав. И тот принюхался.

Нахмурился.

И произнес:

- Это ненормально.

Ага, совершенно ненормально. А еще ненормально, что мы вместе крутанулись, пытаясь уловить направление. И ведь получилось же, чтоб их…

Дом – не дом, так, хижина, не известно, каким образом уцелевшая. Стоит, покосилась, грязна и мрачновата с виду. Крыша из гнилой соломы зияет прорехами. Окна заколочены. А во дворе, за рухнувшим забором лебеда в человеческий рост поднялась. И из нее, сизой, дерьмецом несет отчетливо. Заодно уж слышится характерное такое гудение.