А уже сын…

Сын был хорош.

Деловит.

Практичен.

И доход от лавки сумел повысить едва ли не вдвое. Это до эликсира… а уж с ним…

- Понимаешь, мы патент оформим, я документы уже подала, - Грета нервно теребила розовые бусики, обмотанные вокруг запястья. – Передам права на пользование Эрику, а у него троюродный брат в столице. Представляешь, какие перспективы открываются?

- Ага, - мятные карамельки были хороши.

Сладенькие.

Нервоуспокаивающие.

- И я подумала, что лучше жениха не найти. Только… он единственный сын, наследник… а я кто?

- Кто? – я была в том благостном состоянии, когда могла лишь слушать и задавать вопросы.

- Никто… сиротинушка… - Грета всхлипнула.

- Горькая, - подсказала я.

- Почему?

- Так жалостливей.

Она вздохнула.

Нет, любовь была взаимной, а подкрепленная радужными перспективами обоюдной выгоды – все-таки проснулась в сестрице гномья кровь – и вовсе, можно сказать, неземной. Эрик дарил браслеты. И этот, с бусинками, тоже. В трактир водил. И матушке представил.

Вот тут-то и случилась… неприятность.

Матушка у Эрика была из рода старого, почтенного, а потому Грете не обрадовалась.

- Она… назвала меня полукровкой…

- Ты и есть полукровка, - я погладила широкий лист малины. – Даже четвертькровка… хотя так не говорят.

- Безродной… и вообще…

Именно тогда в Гретину светлую голову пришла чудеснейшая мысль отыскать папочку. А что, имя она знала, остальное же оказалось не так сложно.

- Понимаешь… она нас ждет… в гости… и если… если ей не понравится, то она не разрешит Эрику сделать мне предложение…

Я вздохнула.

Интересно, сказать Грете, что, даже будь она дочерью Подгорного короля, вряд ли бы понравилась будущей свекрови. Уж не знаю, почему, но чувствовала я это ясно. А еще чувствовала, что ничего хорошего из этой затеи не выйдет. Но Грета уставилась на меня и, шмыгнув носом, добавила:

- Тебе хорошо… у тебя целый эльф имеется.

Эльф имелся.

И вполне даже целый, хотя местами и погрызенный. Он по-прежнему появлялся ближе к ночи, устраиваясь в беседке, и мы пили чай.

Пили и молчали.

Порой говорили, но о вещах каких-то посторонних, к высоким материям отношения не имеющим. Он приносил эклеры и сахарные трубочки, а я заваривала Гретины сборы.

Нам было хорошо.

Мне во всяком случае. А Эль… как-то притащил большой справочник нежити. И еще подробную карту провинции, которую я повесила на стене в спальне. Были булавки с разноцветными камнями. И споры шепотом о том, стоит ли нападение свирдлов на рыбацкую деревушку считать особым происшествием.

Я знаю, он обращался в гильдию с запросами, но…

С гильдией у меня сложные отношения.

И у эльфов тоже.

Как бы то ни было, но прошедшие месяцы выдались на редкость спокойными, и это должно было насторожить.

- Ты же пойдешь? – робко поинтересовалась Грета.

А я вздохнула.

Пойду.

Куда ж я денусь. Вот интересно, должна ли я знакомить Гретиного папеньку со своим женихом, с учетом, что папенька, как по мне, личность пресомнительного достоинства, а жених и вовсе подставной?

Эль явился после заката, и малина зашелестела, приветствуя кормильца. Побеги стлались, листья сворачивались, выпрашивая сушеное мясо, которое Эль носил в кулечке.

- А что с ней зимою будет? – поинтересовался он, пытаясь отцепить особо наглый побег от рукава куртки.

- Понятия не имею. Уснет.

Зимой весь наш двор засыпало снегом. Порой он добирался до окон и выше их, и тогда в доме становилось не только холодно и сыро, но еще и темно.

На меня воззарились с немым упреком.

- Да она живучая, - попыталась оправдаться я, а Эль вздохнул и произнес:

- Если ты не возражаешь, я укрою ее. Иногда случаются морозы, а розоцветные к ним весьма чувствительны…