Эстер и Маджа сбежали в Америку, точнее в Северный Голливуд, где Эстер принялась хлопотать о предоставлении Мадже Турупу американского гражданства. Как бывшая школьная учительница, Эстер начала учить Маджу пользоваться одеждой, английским языком, калифорнийскими винами и пивом, телевизором и едой, купленной в соседнем магазине самообслуживания. Телевизор Маджа не только смотрел, он выступил по нему вместе с Эстер, и они публично объяснились в любви. После чего они вернулись в свою квартиру в Северном Голливуде и предались любовным утехам. Потом Маджа сидел посреди ковра со своими учебниками английской грамматики, пил пиво с вином, играл на бонгах и тянул на одной ноте родные напевы. Эстер трудилась над книгой о Мадже и Эстер. Книгу ждали в крупном издательстве. Эстер оставалось лишь все записать.

Как-то утром, часов в восемь до полудня, я лежал в постели. Накануне я проиграл сорок долларов на ипподроме «Санта-Анита», мои сбережения в Калифорнийском федеральном банке катастрофически таяли, и за целый месяц я не написал ни одной приличной статьи. Зазвонил телефон. Я проснулся, подавил рвотный позыв, прокашлялся, поднял трубку.

– Чинаски?

– Да?

– Это Дэн Хадсон.

Дэн выпускал в Чикаго журнал «Пламя». Платил он неплохо. Он был и редактором, и издателем.

– Привет, Дэн, мать твою.

– Слушай, есть работенка – аккурат по твоей части.

– Отлично, Дэн. А о чем речь?

– Я хочу, чтобы ты взял интервью у той суки, что вышла замуж за людоеда. ПОБОЛЬШЕ секса. Перемешай любовь с ужасами, понял?

– Понял. Я этим всю жизнь занимаюсь.

– Если успеешь до двадцать седьмого марта, считай, что пятьсот долларов у тебя в кармане.

– Дэн, да за пятьсот долларов я из Берта Рейнольдса лесбиянку сделаю.

Дэн дал мне адрес и номер телефона. Я встал, ополоснул лицо, принял две таблетки алказельцера, откупорил бутылку пива и позвонил Эстер Адамс. Я сказал, что хочу осветить в печати ее отношения с Маджой Турупом как одну из величайших любовных историй двадцатого столетия. Для читателей журнала «Пламя». Я заверил ее, что это поможет Мадже получить американское гражданство. Она дала согласие на интервью в час пополудни.

Это была квартира на третьем этаже, в доме без лифта. Дверь открыла она. Маджа сидел на полу со своими бонгами и пил из горлышка недорогой портвейн. Он был босиком, в облегающих джинсах и белой футболке в черную полоску. Эстер оделась точно так же. Она принесла мне бутылку пива, я взял из пачки на столике сигарету и приступил к интервью.

– Когда вы с Маджой познакомились? Эстер назвала дату. Кроме того, она точно назвала время и место.

– Когда вы впервые почувствовали любовное влечение к Мадже? Какие обстоятельства этому сопутствовали?

– Ну что ж, – сказала Эстер, – это было…

– Она любить меня, когда я давать ей штуковину, – сообщил Маджа с ковра.

– Он довольно быстро выучил английский, не правда ли?

– Да, у него блестящие способности. Маджа взял свою бутылку и сделал изрядный глоток.

– Я втыкать в нее эту штуковину, она говорить: «О боже мой, боже мой, боже мой!» Ха-ха-ха!

– У Маджи изумительное телосложение, – сказала она.

– Она также глотать, – сказал Маджа, – хорошо глотать. Глубокая глотка, ха-ха-ха!

– Я сразу полюбила Маджу, – сказала Эстер, – меня сразило выражение глаз, лица… столь трагическое. И походка. Он ходит, да-да, он ходит почти как тигр.

– Ебля, – сказал Маджа, – мы ебать еблю, ебливую еблю. Я уставать.

Маджа выпил еще. Он посмотрел на меня:

– Ты ебать ее. Я устал. Она большой ненасытный туннель.

– Маджа обладает подлинным чувством юмора, – сказала Эстер, – это меня тоже в нем привлекает.