Еле сдерживаюсь, чтобы не прыгать от счастья. Меня прямо распирает от неконтролируемого буйнопомешательства и чрезмерной суетливости. Хочу всё и сразу. Хочу губкой впитывать каждую мелочь, каждую внешне неприметную деталь: будь то аромат варёной кукурузы из передвижного ларька, бабульку, торгующую клубникой на углу или же разодетых в громоздкие аниматорские наряды Екатерину Великую, идущую по Дворцовой площади за ручку с Петром I. Ну где ещё такое увидишь?

Прикупив разливного пива в ларьке мы уходим в сторону смотровой площадки Адмиралтейской набережной. Там, где ступени спускаются к кромке реки, а по бокам бдительно следят за порядком медные сторожевые львы на постаментах, спины которых все уже затёрли штанами, пытаясь оседлать. Зато мыть не надо. Тоже удобно.

Нахожу свободное местечко в уголке, разуваюсь и сажусь так, чтобы капли накатывающих волн попадали на босые ноги. Холоденькое пенистое в прозрачном стакане, свежесть Невы, нереальная красота вокруг и новехонькие маркеры — полный экстаз. Сидела бы так всю жизнь, пока сама не превратилась бы в статую.

На следующий час, а может и больше, вылетаю из жизни. В такие моменты обычно почти не замечаю происходящего: так, краем уха слышу шум автомобилей по раскинувшемуся рядом мосту, да детские визги за спиной. Слышу, но не слушаю, слишком занятая попыткой набросать на оба разворота в скетчбуке панораму города, открывающуюся мне с этого ракурса. 

Когда выныриваю обратно в реальность с удивлением понимаю, что солнце успевает прилично сместиться в зените. Это хорошо заметно по рисунку. Ничего себя меня засосало. Непонимающе оборачиваюсь в поисках уж очень притихшего брата и с удивлением обнаруживаю целую компанию: Даню, рыжика Киру, её бородатого парня Тиму... и сегодняшнего чувака на Гелике. Вобана вот те на. Вот это я проморгала вспышечку. 

Дёмыч, он же Демьян или как там его, стоит такой весь... вальяжненький и брутальненький, прям других определений не подобрать. Со спадающими на глаза волосами, в знакомой чёрной футболке, обтягивающей развитую мускулатуру, потёртых джинсах и в берцах. На запястье сверкают массивные ча...

Берцах? Не жарко ему в них?

— Э-э-э... дарованьки, — машу всем зажатым между пальцев синим маркером, которым прорисовывались волны на бумажной реке. — Я вас не слышала.

— Да мы поняли, — смеется Кира. Красотка как есть. Настоящая, естественная и очень милая с этой своей копной кудрей в хвосте и яркими веснушками. — Тебя трижды за последний час звали, а ты вообще ни алле.

Час?

— Оу... Сорянчик, — только и могу извиняюще скривиться.

— Да без "бэ", — рыжик с довольной улыбкой машет мне тыльной стороной ладони, демонстрируя сияющее обручальное колечко на безымянном пальце. — Можешь, кстати, нас поздравить.

— Оу... — я кто, заведенная обезьянка с грохочущими тарелками? — Круто. Поздравляю. Когда свадьба?

— Мы пока думаем. Но, наверное, в сентябре. Хотели в августе, но не успеваем с приготовлениями. Ты приглашена, ты ж понимаешь?

— Спасибо. Будем надеяться, что осенью я ещё останусь здесь.

— А можешь не остаться?

— Если не наберу нужный проходной балл очень вероятно. Так что со следующей недели буду бегать, высунув язык, и подавать документы во все институты, где есть кафедра "Искусствоведения". На всякий случай ещё на какого-нибудь парикмахера сдамся. Чтоб хоть как-то уцепиться. Вдруг место в общаге перепадёт. 

— Брось. Как будто я тебя выгоню, — хмурится брат. — Живи, сколько влезет. У меня всё равно две комнаты.

— Ну нет. Спасибо. Я хочу сама, — захлопываю скетчбук и убираю своё добро в рюкзак с бренчащими брелками. А-а-о-у... Пыхчу, пытаясь подняться на ноги. Капец жопа затекла. Вызывайте массажистов, надо размять тесто.