— Тры-ы-ындец... — озираю брезгливым взором свалку обуви в маленькой прихожей, которая стараниями невразумительной планировки сразу переходит узким коридором в кухню. Где едва ли лучше. Натуральная холостятская берлога. Полки пустые, а на горизонтальных поверхностях завалы. Тюль задвинута в угол к батарее, открывая вид на жилые окна напротив. Не люблю когда так. Чувствуешь себя в аквариуме. — Признавайся честно, — не могу ничего с собой поделать, поэтому первым делом зашториваю нас от посторонних. Да, тюль прозрачный, но хотя бы немного поможет. — Девушки спасаются отсюда бегством и до секса никогда не доходит?

— Вот только с тобой я про секс и не разговаривал.

— А чего нет? Как будто я не палила дома, когда ты смотрел порнушку и копошился у себя под одеялом.

Брат брезгливо морщится.

— Фу. Какая гадость.

— Согласна. На тот момент меня не тошнило только потому что я была мелкой и не понимала, чем именно ты там занимался.

У нас с Даней разница в шесть лет. Вроде бы немного, но когда тебе десять, а ему шестнадцать — настоящая пропасть. У него в развлечениях дискотеки, компашки, гулянки и девчонки. У меня же самое большое счастье — кукольный дом для Барби и разрешение попозже лечь спать, ведь завтра не в школу.

Однако несмотря на очевидные расхожести в интересах я просто обожала его. И обожаю до сих пор. В детстве мы частенько дрались и ругались, причём дрались ого-го, до вывихнутых пальцев как-то дошло дело, но он всё равно оставался для меня идеалом и образцом подражания. 

Я вечно таскалась за ним по пятам, до истерики ревнуя к скоропортящимся подружкам и хвастаясь буквально каждому прохожему на то, что у меня есть такой вот защитник, который любого порвёт за свою маленькую принцессу. Растерзает, как Тузик грелку.

Ох, как я этим пользовалась. Ходила аки королева. Весь двор и вся школа знала — Томку Радову обижать нельзя. Иначе её брат натянет вам трусы на уши. А я, гадюка такая, шкодничала намеренно, в половине случаев являясь инициатором учинённых разборок. Знала же, что мне всё равно ничего не будет. 

Несложно догадаться, что со мной было, когда в семнадцать Даня, разругавшись с отцом, уехал сюда на ПМЖ. Несколько месяцев я ходила живым трупом и рыдала навзрыд в подушку, заливая горе молочными коктейлями, но потом ничего... привыкла. Человек ко всему привыкает, такая уж у него приспособленческая особенность.

Копаюсь на обеденном столе среди груды коробочек и вскрытых упаковок в поисках съедобного. Печенье, чипсы, недоеденные пончики, пустая тара из-под готовой магазинной лазаньи, банка с маринованными огурцами и... невскрытый пакет манки? Чта-а-а? Манка то в этой компашке как затесалась? Она тут типа местного заправилы?

— Так что там с девушками-то? — с хрустом надкусываю выуженный из шуршащей пачки хлебец. Мда. Завтрак чемпиона. Вернее обед, если судить по времени.

— Что конкретно тебя интересует? Есть ли у меня кто-то? Или насколько активна моя половая жизнь?

— И то, и другое. Я ведь тут подзависну на какое-то время и мне не хочется причинять неудобства. Так что если вдруг понадобится часок-другой личного пространства, только скажи. Улетучусь по щелчку.

— Успокойся. Не потребуется. У меня сейчас затишье. Довольно давно.

— О... — вот тут я удивлена. Красивый пацан под два метра ростом. Не урод, в хорошей физической форме. Не глупый. А ещё романтичный, я знаю. Он раньше девчонкам стихи сочинял и на асфальте краской признания малевал. А тут и квартирка-то своя, не в съём! В центре. Не знаю, как он на неё умудрился за такое короткое время заработать, не признаётся, но факт остаётся фактом. Бабы дуры. Чего не вешаются на завидного жениха? Чего им не хватает? — Если успокоит, я точно никого не приведу. Все придурки остались в Москве.