— Не пойду. Мне они и такими нравятся! — показываю ему язык и убегаю дальше.

— А я тебя не спрашиваю! Быстро подошла!

— А вот и фигу! Не поймаешь, не поймаешь, не поймаешь! — за неимением вариантов прячусь за сидящую Кристину, растерянно наблюдающую за нами, хлопая длинными ресницами и застыв с поднесённой к губам, но так и не надкушенной клубникой. — Три-четыре, я на перерыве! — делаю стойку "я в домике". — На перерыве, говорю! Значит трогать нельзя. Ты лучше женской красотой полюбуйся! А то ж так мимо и пройдёшь.

— Чё? — озадаченно моргает тот.

— Ничё через плечо и через колено сальто. Говорю, Кристина это! — тычу в неё пальцами, как сигнальными стрелочками, чтоб наверняка заметил. А то слепошарый брат у меня какой-то оказался. Дальше носа не видит. — Кристина, а эта бесчувственная чурбашка — Даня. Скажи чурбашке "при-и-ивет". — поднимаю её руку, изображая за неё приветственное махание.

— П-привет, — робко отзывается она. У-у-у, тихоня. Ну да ладно. За миловидное личико можно простить.

— Привет, — во, вот теперь непутёвый родственничек рассматривает куколку уже внимательней. И от меня отвлекается. Славненько. Значит ушки мои останутся прежними: миниатюрными и хорошенькими.

— А вы, мальчики, смотрю, уже помирились? 

Вопрос предназначается скорее брату, но Игнатенко сподобляется-таки отвлечься от своего увлекательного занятия и обратить внимание на мою скромную персону. Какие почести, право. У меня что, сегодня День Рождения?

— А мы ругались? — умеете одной надменно вскинутой бровью закапывать людей? Он умеет.

— Не знаю. Вам виднее.

— Ты права. Нам виднее, — отрезают и больше в дискуссию не вступают. Вот так, да? Зашибись. Когда звонил, орал, значит, а теперь "я не я и хата не моя"? Не видел, ничего не знаю, мимо не пробегал? Ну да, не барское это дело, с плебеями якшаться. Прям бесить начинает.

В воздухе свистит румяная черешенка. Описывает кривую дугу и прилетает Демьяну чётко в правое затемнённое стёклышко.

— Воу, да я снайпер! — недоверчиво моргаю, поражаясь собственной меткости. Всю жизнь жвачки мимо урны летают с расстояния трёх шагов, а тут на те, попала. Ну вот чем не закон подлости?

Гаджет медленно убирается в задний карман, а очки стаскиваются с каменной морды. Зубы сжаты, подбородок подрагивает, на виске венка пульсирует. Ну пипяу...

— Это что … было? — каждое слово как молотком по кривому гвоздику.

Отлипаю от Кристины, озадаченно почёсывая лоб и поправляя уползшую на затылок шапку.

— Виновата. Шальная пуля.

— Шальная п... Слушай, — Игнатенко смотрит на Даню с надеждой. — Можно я ей руку сломаю? Я легонечко. Она ж сама нарывается.

— Нельзя.

— Ну тогда всыплю чуть-чуть.

— Сам всыплю. Когда домой вернёмся, — обещает брат.

— Тю-ю-ю, — только и остаётся, что обиженно губы надувать. — А девочек, между прочим, бить нельзя. Девочка может и дать сдачи. Лучше вон, — кивок на Кристину. — Развлеки девушку. А я ща быренько. Туда и обратно. Как хоббит.

— Куда: туда и обратно? — не понял Даня. 

— Куда-нибудь, где есть буква "Ж". Кофеёчек дошёл. За шмотками следите только. Чай казённое, — перескакиваю брошенный на траве рюкзак и решительно подгоняю Демьяна в спину, увлекая за собой. — И ты пошли.

— Эй, он там зачем? — по строгому возгласу брата очевидно, что мальчики может и помирились, да только всё не так просто в Датском королевстве.

— Как зачем? А если меня украдут? Расслабься. Никаких сюсюканий в грязной кабинке, — успокаиваю его я. И хитро добавляю, помятуя недавний разговор про "держись подальше". — Дикий животный секс. Не более.