Из вооружения у легионера были копья-пиллумы, которые дружно ненавидели все щитоносцы того времени, и было за что. На пиллум насаживали наконечник длиной около полуметра из мягкого, хорошо гнущегося железа. Острие копья было стальное с зазубринами, как у рыболовного крючка, не позволяющими легко выдернуть всаженное оружие.

Если профессионалов учили попадать копьем в щели доспехов или лицо под шлемом, от легионеров этого никто не требовал, римлянин должен был попасть только в щит врага, причем с относительно небольшого расстояния. А ведь такая задача выполнима даже для едва держащегося на ногах алкаша, впервые взявшего в руки копье, если, конечно, в глазах у него еще не двоится.

Пиллум, воткнувшийся в щит, всем весом копья выворачивал руку врага, открывая его. Длинный железный наконечник не позволял перерубить копье, а если щит был кожаный, то зазубрины мешали вырвать из него наконечник. Сражаться с таким довеском невозможно, и противник вынужденно бросал щит.

Лишив врага защиты, римлянин выхватывал короткий меч – гладиус. Поначалу новобранцев учили только одному приему – колющему удару в грудь или бок противника. При нанесении укола все тело легионера должно было быть прикрыто щитом и доспехами – десятники при обучении строго следили за выполнением этого требования и учили этому, причем педагогическая методика, как и все гениальное, была предельно проста. Сержант стоял рядом с атакующим чучело новичком и лупил палкой по открывающимся фрагментам новобранца.

Конечно, бесхитростные тычки гладиуса было довольно просто отбить, но только вначале, стоило линиям противников сблизиться, и длинные мечи становились бесполезны, а колоть гладиусом в тесноте ближнего боя – одно удовольствие.

Вчерашний крестьянин должен был уколоть в торс противника, дальше работала особая форма его меча. Я раньше никак не мог понять, почему лезвие гладиуса резко расширяется от острия чуть ли не под прямым углом, в отличие от того же острого греческого или египетского копьевидного меча. Оказалось, и тут все продумано, легионеру не было нужды глубоко ранить противника – достаточно нанести укол четырех-пяти сантиметров глубиной в бок или грудь. Клинообразное острие обеспечивало широкую рану, пневмоторакс и обильное кровотечение.

Новобранцев учили, нанеся удачный удар, просто обороняться и ждать. Через пять – семь минут легкие врага заполнялись кровью, он задыхался и падал. Римлянин добивал противника, а затем ему из задних рядов подавали новое копье, и цикл повторялся.

Если же противниками легиона были тяжеловооруженные бронированные воины, в ход шла другая тактика. Легионеры составляли из щитов стену, задние ряды подпирали спины передних, и вся эта масса давила на противника. Первоначально опытные воины-профессионалы в боевой стойке были слегка наклонены вперед и держали щиты перед собой, и щит почти полностью прикрывал воина. Но даже самый сильный богатырь не мог противостоять слитному давлению легиона – и воин начинал сначала выпрямляться, а потом отклоняться назад. И тут для легионера становилось доступным уязвимое практически у всех тогдашних латников место между поножами и латной юбкой или кольчугой. Легионер наносил режущий удар гладиусом или даже кинжалом под своим и чужим щитами, вспарывая бедра противника. Истекающий кровью враг падал, а легион давил дальше, отклоняя назад второй ряд врагов, пока медленно, но верно легион не перемалывал всех.

Зная строй и несколько простеньких, но эффективных приемов, относительно небольшой отряд вчерашних землепашцев справлялся с крупными отрядами профессиональных воинов, стократ превосходящих их в искусстве фехтования.