Я невольно поразился такому оптимизму. Когда-то читал «Войну и мир» и думал, что Федор Долохов, которого несколько раз отправляли в рядовые и который снова раз за разом получал офицерский чин – это просто придумка Льва Николаевича. Но нет, реальный человек, которых немало. И сейчас похожий реальный человек шел рядом со мной и уже молча бросал хмурые взгляды в мою сторону.

– Думаете, не помешаю ли я вашим планам? – спросил я.

– Наслышан о вашем самодурстве, – капитан не стал ничего скрывать. – Всех гоняете на следование уставам, медиков во время восстания заставляли по пять раз за день переставлять госпиталь, чтобы тот был точно в пяти километрах от первой линии. Или та ваша знаменитая атака, когда после прямого приказа вы вывели вперед только одну роту из четырех, ничего не добились и откатились назад… Повезло, что в прошлую войну китайцы не умели пользоваться подобными ошибками, но будут ли японцы к вам столь же благосклонны?

Да, и такие офицеры в это время тоже были.

– Я считаю, что японцы в разы опаснее. И что эта война будет очень тяжелой. Поэтому и мне, и вам тоже придется показать все, на что мы способны.

– Паникуете? Новая грань вашего таланта? И все же не стоит врага и переоценивать. У Японии есть опыт войны с Китаем – да, но у них нет опыта сражения с первоклассными европейскими армиями. Какое бы оружие ни закупили самураи, все проблемы оно не решит.

– И тут бы я с вами тоже согласился, но… Разве мы с вами первоклассные европейские войска? Даже основные части потянут разве что на второй класс, а те, что подъезжают на пополнение, и вовсе не выше третьего.

Хорунженков задумался, и в этот момент мы добрались до комплекса армейских складов. Десятки ангаров среди железнодорожных путей, между которыми сновали тысячи носильщиков, разгружая одни составы и нагружая другие. Я бы в этом хаосе потерялся, а вот капитан каким-то чудом не только сориентировался, но и мгновенно нашел нужного интенданта.

– 22-й стрелковый? – Тот сверился с какими-то своими бумагами. – У вас почти полный штат на месте, так что…

Интендант попытался раствориться, но тут уже я его удержал.

– Давайте все же пройдемся по всем пунктам. Оружие?

– С запасом для развертывания на месте.

– Снаряды, порох…

– В вашем полку нет артиллерии.

– А что может быть?

– Есть пулемет Максима, но я его вам не дам.

– Правильно, потому что дадите два, – я закусил удила.

– Не дам! – Интендант угрожающе завращал глазами, а у меня словно тумблер переключили, и остались только ледяное спокойствие и жажда крови.

– Не дадите? Приду к вам вечером домой и пущу пулю в лоб. Скажу, хунхузы! А даже если мне не поверят, вам разве легче будет?

Капитан Хорунженков в этот момент только рот открыл и, видимо, хотел что-то возразить, но его бунтарский дух победил дворянское воспитание. И правильно: пусть знает, что не только он умеет грубить.

– Как вы смеете мне угрожать? – Интендант тоже растерялся. Сейчас бы ему развернуться да уйти, и, ясное дело, не стал бы я его выслеживать. Ну ладно, выследил бы, но только чтобы морду набить. Но, кажется, повелитель складов и армейских припасов подумал совсем в другом направлении. – Вы из этих? Эсеров?

Кажется, он нашел для себя объяснение моему поведению и от этого еще больше испугался.

– Я из тех, кому нужно два пулемета. Для русской армии.

– Хорошо.

– И запас патронов.

– Будет.

– Что насчет зимней одежды?

– У вас есть по штату на месте…

– А у вас? – я на ходу прервал начавшего приходить в себя интенданта.

– Могу выделить тысячу шинелей.

– Еще нужны запасные клинья для палаток, пропитки и сапоги, – вмешался Хорунженков.