— Это и есть её натуральная поза. Эй, Туана! Стань смирно! Я не хочу, чтобы платье за тридцать гаульденов сидело на тебе, как на корове седло!

Туана послушно выпрямилась. Эта новенькая девочка была чудо как хороша — фарфоровое личико, копна рыжих кудряшек, словно облачко, а фигурка как у апейсинской статуэтки, которая украшает комнату матушки Бийль, — тонкая талия, плавные округлые бёдра, длинные ноги… Туана появилась в «Птичках-невеличках» всего четыре дня назад, и хозяйка отчего-то радовалась этому. Вейре было непонятно, отчего. Ведь и Лайса была рыжей, а красотой отличались почти все девушки. Но сегодня в заведение приехала модистка, мастерица Нанати, которой матушка Бийль часто заказывала платья для своих блудниц. Однако такого ажиотажа не было никогда.

— На Туане даже седло будет сидеть как мантия, — съязвила Лира, отпив большой глоток тёмного эля. Матушка Бийль откликнулась тотчас же, сварливо гаркнув:

— Не напивайся до начала работы, Лира! Опять блевать будешь!

— Не дождётесь, — фыркнула та и кивнула Вейре: — Наполни-ка мне кружку из той самой, особой фляжки!

Вейра выскользнула из-под лестницы и нашла под стойкой Лирину фляжку. Что в ней был за алкоголь, никто не знал. Но Лира иногда доливала его в эль, что делало её весёлой и заводной. Наполнив кружку чуть ли не до краёв, Вейра присела на пол рядом с диваном. Модистка суетилась вокруг Туаны, а при ней молча прислуживала хорошенькая девочка в скромном платье и с белым чепцом на гладко причёсанных волосах. Вейра улыбнулась ей приветливо. Зависть слегка куснула за душу. Наверное, это очень почётно — служить у модистки! Гораздо почётнее, чем прибираться в доме терпимости…

— Лейс, придержи здесь, лапушка! — распорядилась мастерица Нанати, и девочка прижала край ткани к талии Туаны.

— Эй, ты, как тебя… Поди сюда, придержи с другой стороны! — модистка жестом позвала Вейру, и она подхватилась, вмиг оказалась рядом, сделала, что сказали. Мастерица Нанати с кряхтеньем забралась на низкую табуреточку, колдуя с булавками и накинутом на плечи Туаны куском кружева.

Лейс тихонько произнесла:

— Здравствуй. Как тебя зовут?

— Вейра, — шёпотом ответила она.

— А я Лейс. Ты тоже блудница?

— Нет, я служанка, — чувствуя, как кровь приливает к лицу, смутилась Вейра. — Как и ты.

— Я не служанка, — прыснула Лейс. — Модистка — моя матушка, и, когда я вырасту, тоже буду шить платья.

— А я буду у тебя их заказывать! — ничуть не обидевшись, улыбнулась Вейра.

Через несколько часов, когда солнце уже стояло над горизонтом чуть ли не в зените, одетая в самое простое платье, чтобы не докучать девице Лейс крючками и завязками, Вейра вышла из дома, кутая руки в меховую муфту. Снег, чуть присыпавший свежиной с утра, уже перестал, и ярко светило солнце, играя мириадами бликов на белизне дороги, ослепляя и заставляя щуриться. Нос тут же замёрз, и Вейра потёрла его мехом палантина. Надо поймать экипаж и доехать в тепле.

Прибавив шагу, Вейра помахала рукой тётушке Пам, соседке-кружевнице, жившей через дорогу. Добродушная мастерица улыбнулась в ответ, крикнула:

— Моцион, дорогая вильена?

— Бегу за покупками, достопочтенная мастерица!

— Ах, как волнительно, должно быть! — краснощёкая толстенькая женщина средних лет даже глаза прикрыла и прижала руки к груди, словно представляя себя на месте Вейры.

Да, волнительно! Чудесное состояние — предвосхищение новой, желанной, прелестной вещи! Хотелось бежать, подхватив подол юбки и манто, со всех ног, до самых Камизолек, звонить в колокольчик над дверью модистки, затаив дыхание, ждать, когда взгляд наконец найдет его, то самое платье…