Аперитив был хорошим. Вино тоже выдержало проверку на качество — вен Вюрстер попробовал и сложил губы в одобряющей гримасе, причмокнув. Рыба, приготовленная тётушкой Фридиль, ему понравилась, но в этом Вейра и не сомневалась. Никто не умел так жарить рыбу, как экономка, выросшая в поварятах на берегу моря. Беседа неторопливо текла рекой в чётко ограниченных берегах погоды, рождения наследника, ценах на фураж и на молоко, и Вейра мило улыбалась, ловко цепляя кусочки рыбы на вилку, элегантно отправляя их в рот, запивала отвратительно горьким вином, говорила, говорила, говорила…

А потом…

Почти в самом конце обеда на лестнице послышался шум. Вейра повела глазом к двери, не решаясь встать или позвать тётушку Фридиль, продолжила начатую фразу о будущем празднике середины зимы, но вен Вюрстер, отложив салфетку, нахмурился:

— У вас в доме происходит нечто необычное. Здесь есть кто-либо, кроме слуг?

— Что вы, достопочтенный вен! — стараясь скрыть волнение, пропела Вейра. — Вы же прекрасно знаете, что я живу одна!

— Это ваше ужасное животное?

— Да! — с облегчением поддакнула она, точно зная, что Мил заперта в клети. — Это рысь!

Отвращение на лице вена Вюрстера достигло высшей степени. Творец, неужели нельзя хотя бы полтора часа не шуметь?! Вейра нервозно проглотила полбокала вина и всё же встала:

— Пойду запру её, прошу меня простить, достопочтенный вен.

Но выйти она не успела — дверь в салон распахнулась, и перед двумя парами глаз предстал Ликс в весьма непотребном виде: в старой ночной сорочке покойного мастера Меррибета, которую отыскали среди ветхих простынь, лохматый и невыбритый, с голыми ногами, покрытыми смешными тёмными волосками. Мужчина потряс альбомом с акварелями и возопил:

— Вейра! Вейра!

7. Глава 7. Вен Ликс, или Любить, убить, помиловать?

Вейра обмерла, всей кожей ощутив исходящее от вена Вюрстера недовольство. Даже не недовольство — возмущение! Зато Ликс был счастлив без меры, слегка в подпитии и весел, как весенний скворец. Он снова потряс альбомом и повторил её имя вкупе со словами на своём непонятном языке.

— Это невероятно, — пробормотал вен Вюрстер, сложив вилку с ножом на тарелку и встав. — Моё разочарование в вас, вильена Вейра, не имеет границ.

— Прошу вас, достопочтенный вен, — пролепетала она. — Останьтесь! Это всего лишь… мой брат! Он немного болен… Не уходите!

— Я ни мгновения не останусь в вашем доме, — сухим тоном ответил вен Вюрстер, проходя мимо Ликса в коридор. — Моё пальто, будьте любезны!

Тётушка Фридиль появилась с кухни, живо протянула вену его верхнюю одежду и раскланялась:

— Надеюсь, обед пришёлся вам по вкусу, достопочтенный вен?

— Отвратительно. Всё было отвратительно, — отчеканил тот и, не глядя на Вейру, сам отворил входную дверь: — Не провожайте меня. Прощайте, вильена.

Когда дверь за ним закрылась, Вейра отмерла и выдохнула весь воздух, что скопился в лёгких. Вдохнула новый и мёртвым, ничего не выражающим голосом велела тётушке Фридиль:

— Уберите остатки обеда. Пусть Бея выплеснет вино, я его ненавижу. А вы, вен Ликс, извольте подняться со мной наверх.

Экономка раскрыла было рот, но тут же его закрыла, заметив непредвиденного гостя. Ликс наморщил лоб, но ослушаться не посмел. Вейра же придержала рукой подол платья и принялась подниматься по лестнице. Внутри бушевал родившийся пожар, грозя смести с поверхности земли и дом, и всех жителей Тоннехеда, и вообще всю империю… Но больше всего на свете Вейре сейчас хотелось убить Ликса. Она даже представила, как обеими руками сжимает его шею и сдавливает, глядя на панику в голубых глазах… Ликс позади неё закашлялся и забормотал что-то сдавленно. Обернувшись, она увидела, как синеют его губы. Видение исчезло, Вейра склонилась к Ликсу: