Уёми же сидит неподвижно, словно его не касается ни шум студентов, ни лёгкий смех женщины за соседним столиком. Его лицо остаётся бесстрастным, но в глазах читается нечто большее: напряжённое ожидание, задумчивость, возможно, тень тревоги. Он будто погружён в собственный мир, где Токио за окном – не просто город, а что-то куда большее, полное загадок и опасностей.

Ставит чашечку обратно на стол, чуть дольше смотрит на неё, чем нужно. Затем его взгляд снова устремляется на огни ночного мегаполиса. Словно ищет ответы где-то там, среди бесконечных сияющих точек.

Женщина появляется так тихо, что Уёми даже не сразу замечает её приближение. Она словно вышла из теней, аккуратно и беззвучно отодвинула стул. Садится напротив него, привлекая внимание сразу несколькими деталями. Чёрное платье облегает фигуру, подчёркивая идеальные линии. Простой крой компенсируется дерзким кожаным корсетом, туго стянутым на талии, ряд серебряных пряжек блестит в мягком свете ламп. Высокий разрез на юбке открывает стройные ноги в чёрных чулках. На запястьях изящные браслеты из тёмного металла, украшенные мелкими камнями, напоминающими звёзды.

Лицо – настоящее произведение искусства. Тонкие черты, кожа цвета фарфора, изогнутые брови, акцентирующие выразительность глубоких гагатовых глаз. Бордовая помада на губах придаёт нечто опасное и загадочное. Волосы, блестящие, словно обсидиан, падают свободно, длинными локонами, доходя почти до талии. В них вплетена тонкая серебряная цепочка, свисающая у висков. Необычно. Интересно.

Женщина жестом показывает бармену на напиток Уёми, её голос звучит низко, но мелодично:

– Мне то же, что и у господина.

Уёми наблюдает за ней, чуть приподняв бровь. После того как она сделала заказ, он наконец говорит:

– Ты выглядишь как плохая девочка, Ама-тян.

Её идеальные губы едва заметно дёргаются. Она не ругается, как он ожидал, но в глазах мелькает лёгкая искра раздражения.

– Ой, каков шутник, – морщится она, складывая руки на столе.

– Что? – Уеми лениво потягивает саке. – Тебе не нравится, как я тебя называю? Это же так мило. Каваи.

– Меня раздражает, что ты иронизируешь не там, где надо, братишка. – Она опирается локтями на стол и пристально смотрит на него, затем ухмыляется. – А ещё больше раздражает, что тебя оказалось так нелегко найти.

Он отводит взгляд к окну, как будто её слова не стоят внимания.

– Я не стараюсь быть лёгкой мишенью. Особенно для тех, кто может меня отыскать.

Она улыбается, поднимая принесённую барменом чашечку саке.

– Таких, как я? Ох, Уёми, ты, как всегда, преувеличиваешь.

– Посмотрим. – Он возвращает взгляд к ней, изучая её лицо с осторожностью, смешанной с интересом. – Но, если ты пришла с просьбой, давай сразу к делу. У меня мало терпения сегодня.

Её улыбка становится шире, загадочнее, но ответа пока не следует.

Ама некоторое время молчит, словно взвешивая каждое слово. Она берёт палочки, аккуратно подцепляет небольшой кусочек маринованного дайкона и отправляет его в рот, пережёвывая медленно, будто наслаждаясь каждым мгновением. Её лицо расслаблено, но в глазах читается нечто большее, чем простое удовольствие от еды.

Уёми терпеливо ждёт, хотя сейчас терпение – это последнее, чем он обычно располагает. Он наклоняет голову, наблюдая за ней из-под тяжёлых век.

– Ну? Ты ведь не просто так меня искала.

Она отпивает немного саке, облизывает губы, словно смакуя вкус. Затем отвечает:

– Ты жесток, Уёми.