На горизонте замаячила будка, в которой горела лампочка. Я подошла ближе, постучала в дверь, а когда та раскрылась, рухнула в быстро сориентировавшиеся руки.

- Палыч…

13. Глава 12.

- Вика, надо поесть.

Услышала возле себя спокойный, тихий голос.

С трудом разлепив тяжёлые веки, увидела серый, в жёлтых разводах, потолок. По середине на шнурке висела лампочка без абажура, озаряя помещение блёклым оранжевым светом. Потрёпанные зелёные обои в несуразный цветочек, вздувшиеся у потолка и отклеившиеся снизу.

Повернула голову и наткнулась на грустный взгляд серых глаз. Морщинистое лицо выражало беспокойство и тревогу. От его реакции навернулись слёзы, но я глубоко вдохнула, стараясь втянуть обратно в себя и скопившуюся на ресницах влагу. Никаких больше слёз!

Поднялась на локтях и подтянулась вверх, откидываясь спиной на поднятую заботливым мужчиной подушку. Как же всё болит. Но до чего тепло под пуховым большим одеялом и на мягком, хоть и прогнувшемся матрасе. Со счёта сбилась, сколько ночей провела на коврике на полу. Тело, почувствовав разницу размякло, как у кисейной барышни и теперь чутко реагировало на все синяки, ссадины и раны.

Благодарно приняв из рук Палыча тарелку, начала жадно поглощать похлёбку из картошки и вермишели, закусывая маленьким куском чёрного хлеба. Боже, как вкусно! Желудок довольно заурчал, как благодарный кот. Помои, которые я жрала раз в день с пола, выходили из меня в терзающих глотку рвотных массах. За то, что не удерживала в себе столь щедрый дар от «хозяина», получала новую порцию пинков и ударов. Господи, как же мерзко!

Но мысль, что этой твари больше нет на этом белом свете, грела душу. Правда удовлетворения не ощущала, потому что смерть наступила слишком быстро. Но на его мучения времени, да и сил, не было. Пусть хотя бы и так, на скорую руку, зато гандона больше нет!

Палыч не спешил прерывать обрушавшийся на меня поток воспоминаний. Молча ждал, когда я закончу есть. После чего забрал тарелку, помог лечь, поплотнее укутал одеялом и вернулся на свой стул рядом с кроватью.

- Прости, я заняла твоё спальное место. – Просипела охрипшим голосом и поморщилась. Глотка, словно натёртая наждачной бумагой, даже буквы произносила с трудом.

- У меня две комнаты, забыла. – Улыбнулся в ответ.

- А, точно. – Кивнула я. – невиданная роскошь!

Хотела улыбнуться в ответ, но мышцы лица, словно одеревенели. И по морде получала часто в воспитательных целях, так что не удивительно.

- Сразу поведаешь, или дать время? – без нажима, спросил Палыч.

- Никогда не расскажу.

Никому. Унесу эти унижения с собой в могилу. Какой смысл бередить то, что уже свершилось и что не исправить? Меня не осталось. Они стёрли мою сущность, как следует опорожнившись на пустующем месте. Кроме зловонной ямы, внутри не осталось ничего.

- Не думал, что когда-нибудь увижу в твоих глазах эту пустоту. – Тихо проговорил старик, обреченно мотнув головой.

Ответа у меня не было, да он и не требовался. Всё так. Теперь по-другому не будет.

14. Глава 13.

Мои дни протекали медленно, но продуктивно. Организм постепенно восстанавливался. Кое-какие травмы удалось заживить без последствий, но шея, спина, ступни, рёбра и бёдра поддались натиску образовавшихся уродливых красных рубцов и теперь должны были преследовать меня всю оставшуюся жизнь. Голос изменился, стал более грубым, сиплым. Только вот мне было плевать. Я должна была думать о дальнейших действиях. Яростно отгоняя от себя картинки воспоминаний, занимала себя домашними хлопотами. Стоило остановиться, перестать двигаться и безжалостный мозг возвращался в этот Ад, словно специально мусоля прожитые дни, травя душу. Ночами было сложнее всего. Оставаясь в одиночестве, в тишине и темноте, лежала в кровати и прислушивалась. От каждого шороха покрывалась испариной. Я ждала их. Сразу всех. Знала, что, если найдут, уничтожат.