В какой-то момент захотелось забыться. Найти способ. Лекарство. Вспоминала родителей, как они прожигали свои дни в наркотическом угаре или в алкогольных парах. А мне это поможет? Спасёт от саморазрушающих мыслей? Успокоит, наконец, неугомонный мозг? Почти две недели Палыч держал меня у себя, не позволяя выходить на улицу. Только это и спасало от поисков столь кардинальных методов излечиться. Погода портилась, предвещая наступление зимы. Благо в приволоченной сумке находились почти все мои вещи, на любое время года. А также там лежали две несчастные металлические коробки.

В один дождливый и промозглый день, без зазрения совести раскидала всё содержимое по полу и начала перебирать весь этот, и впрямь, хлам. Единственное, что отложила в сторону, это кольца. Нанизала на тонкую веревку и нацепила на шею, спрятав под слоями одежды. Чем объяснила своё решение? Да ничем. Всячески убеждала себя, что с родительскими кольцами ничего не хочу делать. Глуша в собственном мозгу память о том, как они сверкали на длинных красивых пальцах мужчины при тусклом освещении салона автомобиля. Как соблазнительные губы обхватывали палец, стягивая кольцо… Нет. Это был мираж, который рассеялся, как только я переступила порог его квартиры! Я не должна ни вспоминать, ни думать о нём.

Нарыв из наших с мамой скоплений ценные, на первый взгляд, вещи, передала их Палычу, заручившись его поддержкой. Он сможет сбагрить их лучше, чем я сама. На это ему понадобилось пару дней, но пятьдесят тысяч уже были в моём кармане. Ничего не значащая сумма, но и она на дороге не валяется. А потом старик случайно заметил, как я бесцельно перебирала между пальцев старые монеты матери.

- А это что?

Я безразлично пожала плечами. Он взял одну, посмотрел на свет и покрутил со всех сторон.

- Давай-ка их сюда.

- Да кому они нужны? – прокомментировала я, но высыпала всю жменю в старческую ладонь.

Палыч скрылся за дверным проходом и пропал почти на неделю. Ненароком подумала, что он меня бросил. Мысль, мягко говоря, неприятная, но не смертельная. Сможет ли меня нынче что-то удивить или воодушевить? Сомнительно. Мне ещё предстояла встреча с родителями, хотя бы посмотреть на их существование из-под завалов своих психологических травм. Какими глазами посмотрю на них? Ощущу ли отклик от прошлой меня? Я и сейчас не понимала, что чувствовала к ним? Всю жизнь любила их, как и положено детям любить своих предков, не за что-то, не для чего-то, а просто потому, что по-другому никак. Человеческий необъяснимый фактор. Но после всего…. Я зареклась искать ответы на свои вопросы, пока не встречусь с ними лично.

И вот на шестые сутки моего губительного одиночного заточения, когда уже все качественные сигареты были выкурены, еда почти съедена, а душа раздроблена на части, явился блудный Палыч. Сияющий, как начищенный самовар, улыбался во всю ширь своими пятью зубами и не спешил объяснять своё странное поведение. Сложив руки на груди, подпёрла дверной косяк и взирала, как он раздевался в коридоре, напевая незамысловатый мотив себе под нос. Зашёл на кухню, потирая руки от холода, поставил чайник и уселся на шаткую табуретку. Я приземлилась на соседней, не прекращая разглядывать старика сощуренным взором.

- Что за таинственность?

Смущённо взглянув на меня, засунул руку в карман поношенных брюк с начёсом и выудил серо-зелёную маленькую тетрадку. Протянул мне, и я узнала в ней сберкнижку.

- И? – глянула я на него из-под бровей.

- Открой. – Довольный собой, проговорил Палыч.

Столбики, разлинеенные страницы и цифры, которые ни о чём мне не говорили.