— А не осталось в моем роду женщин! — рявкнул я.

Нехорошо, конечно, грубить, но эта девица меня едва не утопила, захватчиком назвала, а теперь о превратностях моей родословной рассуждает.

— Что ж так? — Акулина недовольно подбоченилась. — Поели вы их, что ли?

— А если и поели, тебе-то что? — фыркнул в ответ.

— А ну не ссориться, молодежь! — прикрикнул Николай, и мы разом замолчали. — Ты проходи в дом, гость дорогой. А ты, Акулинка, на стол накрой да сестер позови, спляшите для нас.

— Вот еще, плясать для чужака. — Акулина задрала нос.

Вдруг с неба упали тяжелые капли, и полил дождь. При этом ни одной тучки не было видно.

— Хватит, я все поняла. — Кикимора скрылась в доме, и мы с Николаем поднялись на резное крыльцо.

— Хорошая она у меня, но своенравная, — будто извиняясь, сказал водяной. — Кикиморы все такие. Проходи, проходи, не стесняйся.

А мне было так любопытно, что внутри жилища водяного! Я думал, он из воды не выбирается, а здесь дом как дом. Уютный, светлый. С чистой прихожей и запахом трав. Из прихожей меня провели в большую гостиную. Если печь в избушке Бабы Яги казалась издевательством, то местная — произведением искусства. Я видел такие же в Питере в царских дворцах. Они были выложены из крохотных изразцов с диковинным узором, и можно было часами разглядывать каждую деталь.

Видимо, водяному польстило мое внимание, потому что он довольно крякнул. Из гостиной мы перешли в столовую, а вокруг массивного дубового стола уже кружились кикиморы — соперницы Бабы Яги. И все такие же юные на вид, как и Акулина. Увидели меня, поклонились, усадили за стол. Соленья, варенья, мясо… Рот наполнился голодной слюной. А вот когда водяной поставил на стол настойку, я попытался отказаться, однако кто меня слушал?

— Не уважаешь хозяина, — прищурился Николай.

Но в этот раз я был умнее — сделал глоток и отставил кружку. Зато ел, после сухомятки в избушке Яги, за троих. Вот только я пришел сюда не за угощением, а за разговором, поэтому отодвинул стремительно пустеющую тарелку. Водяной понял меня правильно: махнул рукой, и кикиморы унесли все лишнее, а мы остались с глазу на глаз.

— Я хотел спросить, когда вы в последний раз видели Бабу Ягу, — сказал ему.

— Давненько. — Николай пожал плечами. — Месяца четыре тому назад. Мы сильно повздорили, и она запретила мне появляться в её избе, а я закрыл ей ход на болота. Когда решил помириться, узнал, что пропала она. Попытался поискать, но и следа не нашел.

— Вы с бабулей тесно общались. — Я старательно подбирал слова. — Возможно, у неё были враги.

— Да только враги и были, — раскатисто рассмеялся Николай. — Кто же дружит с Ягой? Хотя, конечно, она совсем не злая была. Но тебе скажи — Яга. О чем ты подумаешь?

— О печи для царевича, — хмыкнул я.

— То-то же. А знаешь, сколько охотников незаконно перебраться через границу? Это пока они присмирели, но как только просекут, что нет Яги, так гроздьями и повалят. Ты будь осторожен, Веник. Должность твоя почетная, но сложная. Никому не доверяй, надейся только на себя. Верить можно Руславу и Ваське, они Яге на крови присягали, а её кровь только в тебе и осталась.

Вспомнился вздорный ворон… Да уж, не тот тип, которому я стал бы доверять, но ладно. Возможно, нам стоит пересмотреть отношения.

— И приходи, если что, — усмехнулся водяной. — Только кикиморы мои — забавницы и затейницы, держись от них подальше. Темнеет, пора тебе.

А ведь только утро было! Как успело стемнеть? Или в чертогах водяного время идет иначе?

— Пойду я, — поднялся из-за стола. — Спасибо за угощение, Николай. И вы тоже приходите, если надо.