И свернула с тропинки в ближайший кустарник. Я подумал и направился за ней, несмотря на то, что девчонка показалась подозрительной. Подумал было, что она и есть кикимора, да только под традиционное описание не подходила. Ни тебе рук-палочек, ни длинных когтей, ни зеленых волос и драного платья. Обычная девушка, разве что глаза неестественно яркие. Вдруг нога провалилась в какую-то яму, за ней другая.

— Трясина! — Я понял с ужасом. — Акулина, дай руку.

— Сними камешек свой. — Веселость мигом слетела с лица Акулины. — И смерть твоя будет приятной, путник.

— Мне умирать нельзя, я правнук Бабы Яги и временно её замещаю.

А сколько раз «пра», я и сам не знал. Пусть будет просто правнук.

— Правнук? — прищурилась кикимора, ибо в принадлежности Акулины больше не сомневался. — И правда, духом Яги пахнет. Что ж, тогда тони, милок. Будет одним утопленником на болоте больше.

И пошла прочь, а я забарахтался, уходя еще глубже в трясину. Зашарил руками, стараясь найти хоть какую-то опору. Болотная тина уже подступала к горлу, когда кто-то с силой дернул меня за шиворот, и я очутился на твердом участке суши. Закашлялся, стараясь восстановить дыхание, попрощался с любимой обувью. Хорошо, хоть не с жизнью.

— Живой?

— Живой, — просипел я, разглядывая спасителя. Это был высокий плечистый мужчина с длинными усами и чуть выпученными, как у рыбы, глазами. От внешних уголков глаз тянулась ниточка голубоватых чешуек к вискам, и перепонки между пальцами также намекали, что передо мной водяной.

— Спасибо, что помогли, — пробормотал я. — Кикимора заморочила.

— Да, Акулинку мою сложно назвать послушной, — хохотнул водяной. — Меня Николаем зовут. А тебя?

— Венислав. Веник.

Странно… У Лешего имени нет, а у водяного есть… Я совсем запутался.

— Очень приятно, Веник.

Водяной хлопнул в ладоши, и моя одежда вмиг стала сухой, а на ногах снова были привычные туфли.

— Спасибо! — обрадовался искренне. — А я шел с вами познакомиться.

— Да? — Брови Николая взметнулись вверх. — Зачем это?

— Ну, как бы объяснить… — Я слегка смутился. Все-таки они с Ягой плохо расстались. — Я — правнук Бабы Яги и временно исполняю её обязанности, а мы живем в одном лесу, и новые знакомства не помешают.

Водяной гулко рассмеялся и махнул рукой:

— Ступай за мной, Веник. Познакомлю тебя с моим царством-государством.

Я постарался идти ровно по следам водяного. Знакомство с болотом вышло неприятным, и повторять его не хотелось, поэтому и осторожничал.

— Не боись, — крякнул Николай. — Не сожрет тебя трясина, пока я рядом, иди без страха.

Только это не особо-то помогло мне расслабиться. Похоже, болотистая местность — это не мое, потому что от одной мысли, что снова окажусь в трясине, начинали почесываться пятки. Почему именно они? Как знать? Может, потому, что не хотелось ходить босиком. И переобуваться в лапти — тоже. Я мельком взглянул на ноги водяного. Хм-м-м. Надо же! Обычные сапоги. И не жарко ему летом в сапожищах-то?

А деревья неожиданно расступились, и мы вышли на поляну. В центре стоял большой добротный дом с маленькими окошками и резными ставенками. Вместо флюгера служил деревянный петушок, у крыльца трава казалась зеленее и гуще. Красота! Не то, что моя изба, нервная и впечатлительная.

— Вот тут мы и живем, — сказал Николай. — Я и кикиморы. Акулинка!

Раздался звонкий смех, и остроносая девчонка выглянула из окошка.

— Поди сюда, негодница, — притворно насупился водяной, и девушка споро выбежала нам навстречу. — Ты зачем пыталась соседа со свету сжить?

— Да какой же он нам сосед, дядька? — звонко спросила Акулина. — Захватчик он, в доме Яги обосновался. Но ведь всем известно, что Яги — исключительно женщины.