За считанные часы мы преодолели путь в несколько дней. А может и меньше, в местном времяисчислении я была по-прежнему не сильна. А вот в Царьград так и не попали. Ворота были закрыта, стена имела неприступный вид, а лица стражников настолько суровы, что прорываться с боем как-то не хотелось.

— В чем дело, братцы? Неужто хворь какая приключилась? — это наш Ваня проявлял чудеса дипломатии.

— Царь-батюшка велел никого не выпускать и никого не впускать до дальнейших распоряжений, — отчеканили вояки. — Царевну Несмеяну похитили.

17. Глава 16

Ответили и тут же за бороды схватились, как оказалось не зря. Из-за ворот выскочил бойкий коротыш, командир стражи, как пояснил мне позже Ваня, и принялся своих подчиненных таскать за те самые бороды.

— Ах вы, охальники, велено им молчать, а они государственные тайны первым встречным рассказывают, — вояки дружно охали, пытаясь спасти последние волосенки из цепкого захвата своего начальства. — А вы, прочь отсюда! — Коротыш двинулся в нашу сторону, а бравые Кощеевы лошади с тихим храпом от него прочь.

Кощей махнул рукой и направил оба коня вдоль городской стены. Точнее направил то он своего, а наш, видимо, переключился на автопилот.

— И это все? Приехали? — Я, признаться, от поездки в Царьград ожидала большего. А мы в него даже не попали.

— Нет, еще не приехали. До следующих ворот пару верст, — буквально понял меня Его Злодейство, едва удостоив взгляда.

Вороные кони потрусили вокруг стены в своем обычном лошадином темпе, без магических примочек, на первой скорости. И теперь я ощущала сполна все прелести верховой езды и понимала страдания Мефодия, как никто другой.

Вот только кот ехал вместе с Кощеем, и его фигуру я теперь все чаще окидывала грустным взглядом. И лошадь у него была будто шире, и не тряслась на ухабах, и… И дело, конечно, только в банальных удобствах. Лук купеческого сына то и дело цеплял подол моего сарафана, если бы мы скакали так от самого замка, до Царьграда я бы добралась в мини. А еще Иван хоть и обладал молодецкой удалью, ростом был пониже нашего Злейшества-Темнейшества, и потому всю дорогу либо пыхтел мне в ухо, либо кололся своим острым подбородком.

— Иван, скажи, а вот если Несмеяна и Василиса сестры, а баба Яга им внучатая, или бабчатая… бабка. Кем им приходится Елисей? — ехать в молчании становилось невыносимо.

— Дак никем он им не приходится, — удивился Иван моей неосведомленности. Ох, и не прозорливый у нас богатырь… — Елисей — царевич с тридесятого государства.

— А-а-а, — протянула подобно человеку, который не знал, да забыл.

— Раньше бывало мы подолгу воевали опротив друг друга. Наконец к ладу пришли, а тут и царевны в пору вошли. Царь-батюшка надумал женить детей, чтобы две страны жили в мире и процветании.

— А ты, значит, решился эту малину испортить? — уточнила я, вот только Ваня моей метафоры не понял. — Решил пойти против царской воли и просить руки Василисы?

Компаньон мой и защитник в одном лице тяжело вздохнул.

— Люблю я ее, — признался Ваня уж как-то слишком обреченно. — Пусть выходит замуж за кого пожелает, лишь бы жива да здорова была. Я на цвет ее любоваться буду, тем и жить.

Вот не перевелись же еще мужики на земле русской! Захотелось сию минуту достать хоть из-под земли эту Василису, но вместо этого я только шмыгнула носом, сдерживая эмоциональный потоп. Даже завидно стало немного, интересно, какая она эта царевна, что по ней богатыри да царевичи так убиваются.

Так, за светской беседой, мы и добрались до следующих ворот. Эти, ожидаемо, тоже были закрыты, а перед ними стояли два бородача в красных кафтанах.