— Ваня! — испугалась я не на шутку. Купеческий сын хотел было подскочить ко мне ближе, но попятился обратно, когда и его сапоги стали погружаться в воду. — Ваня, помоги!

Самостоятельно добраться до кочки не выходило, ноги предательски увязали в тине все глубже и глубже. Отломав ветку понадежнее, Ваня кинулся ко мне с хворостиной наперевес. А у самого берега бросил ее на землю, схватился за лук и угрожающе замычал.

— Ты чего, Иван? — спросила, будто бы мог мне кто ответить. Прямо за моей спиной раздался мерзкий хохот. Я успела разглядеть зеленые кудри вокруг бледного, почти белого лица, и меня потянуло вниз. Кто-то тянул меня ко дну, а точнее меч-кладенец.

Поборов брезгливость, я открыла в воде глаза. Немногое я надеялась разглядеть в мутной воде, однако увиденное меня поразило. Вредная кикимора вцепилась что есть силы за рукоять меча и тянула меня ко дну, не давая выпрямиться во весь рост. Легкие горели от недостатка воздуха, но все, что я смогла, это освободить одну босую ногу из ила. Рывком я подтащила кикимору ближе, вцепившись мертвой хваткой в ремень на ножнах, а свободной ногой толкнула ее в живот.

Самоцветы на ножнах ярко засияли, и в этом свете я отчетливо увидела улепетывающую прочь кикимору с моим мечом. Я же с ножнами наконец вынырнула на поверхность. Вода теперь доходила мне до шеи. Ваня выпустил несколько стрел в воду, туда, где показывалась курчавая голова кикиморы. Затем, бросив это бесполезное занятие, протянул мне сорванную ветку.

7. Глава 6

Едва я очутилась на берегу, спаситель мой стыдливо отвел глаза. Еще больше я удивилась, когда он начал раздеваться.

— Ты что д-делаешь? — зубы отбивали чечетку из-за холода.

— Держи, прикройся, — с купеческого плеча мне достался кафтан, в спасительное тепло которого я тут же юркнула без зазрений совести. Видимо, Ване воспитание не позволяло глазеть на меня в мокром сарафане, или пожалел просто. Неплохой он все-таки парень, повезло Василисе.

— О, ты снова можешь говорить! — обрадовалась я, а вот Иван совсем не выглядел счастливым.

— Конечно, могу. Теперь-то лешего и кикиморы и след простыл, как и меча.

При этом Ваня наградил меня очень говорящим взглядом. Несложно было предположить, что за этим последует, так что я решила опередить:

— Значит, нам налево?

Ваня в ответ пробурчал под нос что-то нечленораздельное, я смогла только расслышать “нечисть и есть нечисть, хоть в сарафан ее обряди”. Обидно, конечно, но в целом справедливо.

Вместе мы вернулись к развилке и выбрали на этот раз тропинку кота. Путь был дольше, зато болото обошли. Иван отыскал для меня какую-то корягу, с помощью опоры на нее мне стало идти ловчее и проще. Признаться, потасовка с кикиморой меня знатно потрепала, а заодно поубавила сил и запала. На передовую я больше не рвалась и грудь колесом не выпячивала. А еще уяснила, что будь ты хоть в сказочном мире, хоть в современном, правила везде одни: меньше доверяй незнакомцам.

— Явились, не запылились, — Мефодий лениво потянулся, подставляя мохнатое пузо последним лучам заходящего солнца. Заметив меня и смерив мою фигуру с головы до пят, кот добавил: — Ой, горюшко луковое! Что делать с бестолковой?! Волос долог, да ум короток!

Душевные завывания кота я перенесла стоически: стояла и молчала. Пусть выговорится, мне не жалко.

— Вот какие черти тебя туда понесли, а?

— Леший дорогу указал. В обмен на сапожки, — решила оптом признаться и в обмене.

— Она еще и меч кикиморе отдала, — подлил масла в огонь Ванюша, а ведь я его только-только похвалила мысленно.