И заодно перестала наведываться к отцу, чтобы никому из мужчин не было обидно.

Мне требовалось время подумать, а думалось, как известно, лучше на природе, в тишине и покое. И надо же было Томасу утопнуть!..

Спрашивается, что привело его к реке? Ладно бы в полынью ухнул, из которой местные брали воду… Рыбалкой не увлекался, пил тоже в меру. Вилкас полагал, бедняга возвращался из Больших ямок, где проживала его сестра, решил сократить дорогу, но провалился под лед. Только русалки тут причем?

Вокруг одни темные личности! Все чего-то не договаривают, пользуются моей беззащитной добротой. Но ничего, весной, как закончится срок моего наказания, я им за все отомщу: и за зелья, и за подъемы засветло, и за порошки, и за «подай-принеси». Меньше, чем за злотый, ноги с постели не спущу.

– И правильно сделала! – неожиданно поддержал меня Вилкас. – Лучше не наживать такого врага.

Сменила тему:

– А ты пешком или верхами?

– Верхом, но случайно. Вот, – некромант сцедил зевок в ладонь, – к работе припекли.

– А чтобы не так обидно, ты меня разбудил.

Вилкас рассмеялся. Рыжий, плечистый, высокий, он давно стал предметом грез местных одиноких дев, но хранил поразительную для мужчины верность невесте. Они с Эгле с детства знакомы, признаю, я иногда чуточку к ней ревновала. Прежде хотелось, чтобы Вилкас уделял мне больше внимания. Прежде – это до Линаса. Но в романтическом плане… Несмотря на наши порой очень смелые шуточки, мы ни разу не целовались, не говоря уж о большем.

– Тут?

Наконец добравшись до припорошенного снегом льда, указала на темную прорубь. В глаза сразу бросалась ее неправильная, рваная форма и лучи трещин, разбегавшихся от нее во все стороны.

– Вроде, – для некроманта Вилкас говорил не слишком уверено. – Тело могло унести течением. Собственно, мне за тем и нужны русалки – найти его.

– В качестве бесплатной рабочей силы, чтобы самому не нырять, – поддела я.

Да, злая, не выспалась.

– Так холодно, окоченею, – оправдывался Вилкас и с лукавой искоркой в голосе добавил: – Никто ж не согреет.

Отмахнулась:

– Больно тебе нужно! Хотел бы, давно все получил. Ты мне лучше объясни свое «вроде».

– А чего тут объяснять? Меня разбудили, сказали: человек утоп. Все. Сейчас вместе разберемся.

Вилкас деловито осмотрел прорубь, снял перчатки.

– Ух ты! – не удержалась от восхищенного возгласа, когда вспыхнули татуировки на его запястьях, словно вода, стекли по ладоням на лед.

Это… завораживало. Все же магия – самая прекрасная вещь на свете, куда до нее драгоценностям герцогини! К счастью, она благополучно отбыла восвояси, на прощание около получаса о чем-то шушукалась с Юргасом в карете. Мне о том разговоре отец не сказал ни полслова. Видимо, отказался от первоначальной идеи задействовать меня в изготовлении зелья. Ну и к лучшему, все какой-то толк от сомнительного вечернего визита.

Лед будто подсветило изнутри. Ручейки магии напоминали кровеносные артерии. По цвету тоже похожи – темно-фиолетовые. Поймала себя на том, что, открыв рот, пялюсь на них. Видел бы меня Юргас!.. Сразу бы отказался от мысли, что такая девица способна стать его наследницей.

– Аль, – не отрываясь от работы, кинул мне Вилкас, – русалок зови! Бедняга не утоп, его убили. После сделали дыру во льду и бросили тело в реку.

Вспыхнув, от проруби пролегла вправо, мимо моих ног темно-фиолетовая полоса, замерла метрах в десяти. Поежившись, поспешила отойти, чтобы избежать неприятного соседства.

– Убили? – шепотом повторила вслед за Вилкасом.

Остатки сна мгновенно слетели. Мороз стал жестче, а подбитое мехом пальто – тоньше. Зябко поджав пальцы ног, с надеждой смотрела на Вилкаса. Он ведь мог ошибиться? Тела нет, откуда он знает?.. У нас, в Малых ямках, убийств отродясь не случалось. Ну поколотит кто кого по пьяни, так наутро оба ко мне, последствия лечить. Да и за что Томаса убивать? Он парень тихий, работящий, конюхом на постоялом дворе служит.