– О чем задумалась? – прильнул к моему уху Линас.

Пока я предавалась самобичеваниям, лакей герцогини тоже улизнул в ночь, мы с женихом остались одни.

– Как думаешь, меня можно обучить хорошим манерам?

– Это тебя слова отца всколыхнули? – Любимый покрыл мою шею быстрыми поцелуями. – Про свет, балы…

– Нет, просто хочу утереть нос твоей семейке.

Правду, разумеется, не сказала, зачем мужчинам правда? Тем более она неприятная. Ну, для Линаса. Вряд ли ему понравится, что я собралась хоть в чем-то походить на отца.

– Ты уже утерла. – Линас потянулся к пуговицам на моем платье. – Маме до сих пор икается. Но хватит о них. До того, как явился твой отец, мы собирались…

– Ммм?

Развернувшись в его объятиях, прильнула к губам любимого и… У нас проходной двор, что ли?! Выругавшись, покосилась на Линаса: может, ну его? У нас тут романтическая ночь намечается, все завтра.

– А вдруг там что-то важное?

Линас предпринял попытку открыть, но я удержала:

– Важное уже приходило. Если там никто не умер…

Стук повторился. Ну, смертник, если никого не отравили, хранить тебе десять лет обет безбрачия!

Мрачная и рассерженная, быстрым шагом пересекла комнаты, лязгнула замком.

– Двадцать лет! – выплюнула в лицо широко улыбавшейся Лайме, рывком забрала у нее корзину с порошками и, не позволив сказать ни слова, захлопнула дверь. – И чтобы потом в любовники достался слепой, глухой паралитик!

– Кого это ты так? – заинтересовался Линас.

– Так, одну хорошую знакомую. Я у отца корзинку для мэтра Мару забыла, она любезно занесла.

И, судя по коварной улыбке, рассчитывала выдать мою тайну, так что пожелания пришлись кстати. Выждала, пока Юргас уйдет, на морозе караулила, на ночь глядя явилась. Мол, смотрите, светлейший, я вашей невесте порошки принесла, сделала по приказу ее папеньки, пока они с ней темными делами занимались. У, змея! Пусть молится, чтобы Юргасу не сказала. Или забыла, что случилось с Рутой? Та тоже решила отомстить, только чудом жива осталась, сидит сейчас в тюрьме за изготовление ядов.

– Странные у вас, женщин, понятия о дружбе! – рассмеялся Линас и сунул нос в корзину.

Задержала дыхание. Вдруг там вовсе не порошки от кашля? Но нет, так далеко коварство Лаймы не зашло.

Попыталась перевести все в шутку:

– Мы не женщины, мы ведьмы. У нас плюнул в суп – доброго утра пожелал.

И утащила Линаса в постель – единственное место, где он точно не станет ни в чем меня подозревать.

Деревня спит, а ты уже на ногах. Все потому, что наказана королевством и отказаться не можешь.

Позевывая в кулак, тащилась вслед за Вилкасом, нашим волостным некромантом, к реке. Право, не знаю, какой толк от светлой ведьмы в деле об утопленнике, но власти в лице Линаса полагали, допросить русалок не повредит. А кому допрашивать – разумеется, мне. Видите ли, у них к мужчинам врожденное предубеждение.

– Неужели до полудня не потерпел бы? – ныла, с трудом преодолевая сугробы. – Или вы с Эгле поссорились, поэтому тебе не спится?

Эгле – невеста Вилкаса. Все еще невеста, что наводило на определенные подозрения.

– Спасибо, у нас все хорошо. – Некромант помог взобраться на горку, дал возможность отдышаться. – А вот у тебя… Слышал, вы со светлейшим поссорились.

Шумно засопела и ударила ногой по снежному насту.

– Не то чтобы…

– Поэтому ты торчишь в Малых ямках и носа в Колзий не высовываешь? – поддел Вилкас и добродушно шлепнул по спине. – Полно, мне-то можешь признаться, ты с Юргасом снюхалась, а он узнал и…

– Ни с кем я не снюхалась! – Ответила некроманту тычком в грудь и, надувшись, упрямо зашагала вперед, к реке. – И не ссорились мы, просто… Невыносимый он, вот! После приезда герцогини извел вопросами. Будто я виновата, что у меня отец – наполовину демон и тесно общается с некоторыми из столицы! Хотел, чтобы я за Юргасом шпионила, обо всем докладывала. Я отказалась.