– Мне лучше знать, – рявкает отец Леры. – Будем искать, пока не найдём! А пока я хочу, чтобы за этим альфонсом постоянно следили: куда ходит, что делает, сколько раз в день в туалет ходит, понятно? И лимит по его карте нужно убавить на пятьдесят процентов. Деньги моей дочери он не получит.

– Станислав Борисович, муж Валерии Станиславовны вступил в права наследства. Все счета вашей дочери, недвижимость, её акции теперь его. Мы не можем распоряжаться этими финансами, – подсказывает главный финансовый директор холдинга, Евгений Николаевич. – Я сочувствую вашему горю, но здесь ничего нельзя сделать.

– Хочешь сказать, я должен спокойно сидеть и смотреть, как этот паразит спускает все деньги на шлюх и шмотки с машинами?

– Если бы ваша дочь была жива…

– Моя дочь жива! – грохает по столу кулаком отец Леры. – И нет тут никакого если.

– У вас есть ещё одна дочь, – произносит мужчина, который до этого сидел молча, наблюдая и слушая остальных. – Нужно позаботиться о ней. Насколько я знаю, вы уже готовите выгодный брак для Алевтины Станиславовны. Пусть это и договорной союз, но здесь нужно всё предусмотреть, чтобы такая ситуация больше не возникла.

– Ты намекаешь на то, что моя младшая дочь в опасности?

– Где большие деньги, всегда есть опасность, – тихо произносит мужчина. – И ваша дочь не исключение. По условиям нового брака в случае развода или смерти муж не должен получить ничего, вам это ясно? Чтобы не провоцировать в дальнейшем. Валерия Станиславовна поступила опрометчиво, когда вышла замуж за своего фитнес-тренера и подписала завещание в его пользу.

– Моя дочь не была настолько глупа!

– Нет, но теперь мы имеем то, что имеем. И её муж получил всё.

– Я поговорю с Алевтиной, – сердито произносит глава холдинга. – Аля не такая как Валерия, она сделает то, что я скажу.

– Сомневаюсь, – тихо добавляет Георгий, правая рука Княжина и его друг детства.

Бывший спецназ, разведка, работа на военной должности оставили свой отпечаток на мужчине. Он был слишком суров, широк в плечах, его осанка выдавала подготовку.

– Мне нужно поговорить с вами наедине, – произносит Георгий, и Княжин отпускает всех остальных, просто махнув повелительно рукой.

Когда за всеми закрылась дверь, Георг встал со своего места и подошёл к панорамному окну, вглядываясь в первый снег, что накрыл город.

– Стас, ты знаешь меня давно, – не отрываясь от окна, произнёс Георг. – Мы с тобой прошли, как говорится, огонь и медные трубы. В лихие девяностые мы рвали и закапывали своих врагов. Теперь у нас всё на цивилизованном уровне, но это не значит, что крысы исчезли. Они затаились, иногда покусывают, но чаще ждут, когда ты оступишься, и тогда схватят кусок сыра, что ты уронил.

– Георг, оставь эти свои нравоучения для кого-нибудь другого, – медленно встал из кресла Станислав Борисович.

Отец Леры недавно перенес инсульт, и после этого его плохо слушались ноги и левая рука. Он мог стоять, но недолго, а вот ходить не получалось, пара шагов – и ноги просто подгибались под тяжестью тела. Но Стас занимался каждый день по несколько часов с инструкторами, которых для него подобрал Георг. Почему-то Стас не хотел, чтобы все знали о его упорстве, боялся, что ничего не добьётся, а жалость бизнесмену-олигарху была не нужна. Не привык он, чтобы его жалели, да и сам не любил этого делать.

– Ты же знаешь, кем была для меня Лера, – встал Стас рядом с Георгием, уперев правую руку в спинку кресла. – После смерти их матери именно моя старшая дочь поддерживала меня во всём. Я учил её своему бизнесу чуть ли не с пелёнок. Таскал с собой по заводам и шахтам с самой школы. Неужели ты думаешь, что я бы отдал мою девочку этому выскочке, который ничего не может, кроме как трахать баб.