– Пошли, Илюх, – начал с порога, – Помощь твоя нужна.

– Снова кошмары? – ухмыляюсь я, однако накидываю куртку и балаклаву натягиваю.

– Пошли.

Мы выходим под метель, глаза снегом колючим застилает. Я воротник куртки поднимаю, капюшон натягиваю. Проваливаемся в сугробы, пока к дому идем, снег в ботинки забивается. Дед дверь открывает и впускает меня в теплоту дома.

– Шапку свою сними, напугаешь еще, – ворчит Афанасий, и я послушно сдергиваю балаклаву, приглаживаю волосы.

Ребенок или подросток сидит в кресле, поджав под себя ноги и кутаясь в теплый вязанный плед. Вначале замечаю огромные глазищи, что смотрят на меня со страхом, затем уродливый шрам, что стягивает уголок глаза и уходит по щеке за ухо. Волосы спутаны, пучками торчат во все стороны. Да и я вижу только часть лица до губ, остальное все под пледом, где угадываются острые коленки, а поверх лежат худые руки, что в волнении вцепились в края.

– Не бойся, – неожиданно мягко и ласково произносит Афанасий, присаживаясь рядом с ребенком на лавку, – Илюха свой, он поможет.

– Да это же ребенок?! – хмурюсь я еще больше, – Ты зачем дитя в тайгу притащил?! Совсем из ума выжил?

– Взрослая она, – огрызается Дед, – Понимает всё, только не помнит. Я тебя позвал, чтобы помог ей. Если нет, разворачивайся и уходи, только забудь всё, что здесь видел.

– Не подходи! – шипит то ли женщина, то ли ребёнок, с интересом разглядывая меня. В её голосе нет злости, она словно собака, которую всю жизнь били, но надежда на добрых людей ещё не угасла.

– Лера? – с удивлением произношу я, и женщина вздрагивает. Её глаза расширяются, в них появляется понимание или узнавание.

– Лера, – тихо произносит она, и я окончательно убеждаюсь, что это Княжина.

– Твою же мать, Афанасий! – невольно вырывается у меня. – Это же надо столько месяцев держать её здесь в таком состоянии!

– А куда мне её было девать? – возмущается Дед, вставая с шаткого табурета. – Я сразу понял, что её хотели убить, когда нашёл её всю израненную и принёс сюда. Знаешь, как она кричала первые две недели? Всё одно: «Ты меня убил!» Ясно тебе? Убил! А кто, я не знаю, вот и спрятал её подальше от греха, чтобы никто не нашёл и не узнал, пока она в себя приходит.

– Но её же искали, – продолжал возмущаться я.

– Кто? Убийца её?

– Отец искал… И да, муж тоже.

Мы смотрим на Леру, которая почти совсем спряталась под плед, лишь изредка бросая на нас настороженные взгляды.

– Ей нужна помощь, – наконец произношу я, переводя взгляд с Леры на Афанасия. – Сидеть ей здесь не вариант. Всё равно найдут. Её муж не успокоится, пока окончательно не избавится от своей жены.

– Илюха, я тебя давно знаю, – начинает Афанасий, возвращаясь на свою табуретку. – Я её спас, теперь ответственность несу за неё. Если ты её ищешь, чтобы убивцу отдать, то я сам лично найду тебя потом и пристрелю, как собаку бешенную.

– Да брось, Дед, – морщусь в ответ. – Не от мужа я сюда пришёл, а от отца её. Но…

Я замолкаю, обдумывая ситуацию. Моя работа и опыт научили меня быстро сопоставлять факты и принимать решения, которые вряд ли мне самому понравятся. Сейчас кому я могу доверять? Себе и своим ребятам, больше никому. Я не хочу думать, что Георг играет на стороне врага, и не собираюсь сдавать ему Княжину, но что с ней делать?

– Почему она в таком состоянии? – задаю я вопрос Афанасию, и тот крякает от досады.

– Делал что мог, – оправдывается старик. – Рану зашивал на лице, на голове тоже рана была, когда упала, о камни ударилась, да и от медведя еле отбил.