Думать о ней… Так...

Вспоминать малейшие интонации ее нежного голоса, ее одуряющий запах, как она дрожала в моих руках и то, какими сладкими оказались ее губы на вкус.

Там, в купе паровоза «Морбидион-Дракончино», я сказал, что не позволил ей уехать из-за своего желания наказать ее за обман.

Это была ложь. Я не отпустил Марисабель, потому что не хотел ее отпускать. Вдруг почему-то стало интересно, как она будет себя вести. И какие шаги предпримет.

Девушка, конечно, затянула свою обычную волынку про расторжение контракта. В этом она была предсказуема.

И все-таки что-то в Марисабель меня удивило. Пусть наивная и неопытная, но она умела держать удар.

Сначала горько рыдает, но затем собирается и пытается справиться с трудностями.

Что делает ей честь.

И потом, этот ее фамильяр. Такой девушке, как она, действительно бы больше подошли зайчик или бабочка. Но нет – редкий крылан выбрал почему-то ее. Это… интриговало.

Она такая порывистая, такая яркая, как экзотическая птичка…

А я не могу даже ею полюбоваться.

Чужая. Бесконечно далекая.

Но так оно и должно быть.

26. ГЛАВА 13.2

Куда делись все мои натренированные навыки эмпата и умение читать по ауре?

Наслаждение ею и ее близостью застили разум. Лишили разума.

Хотелось верить, что она испытывает то же самое, чутье подсказывало, буквально кричало об этом.

Но умом я понимал, это было бы слишком хорошо для меня.

Нельзя позволять себе обманываться в том, какие чувства Марисабель испытывает.

О, я не обманываюсь. Нет.

Обреченность, что придется идти на такую жертву. Крайнюю степень неприязни. Ужас перед могильным магом.

Она смирилась с нашим браком. Но каждый раз замирает от гадливости, стоит лишь мне приблизиться к ней. Или дотронуться.

В карете девушка из последних сил терпела… А потом я не удержался от поцелуя.

Я целовал ее, а она дрожала не от страсти, как хотелось думать мне, а от отвращения. И отвечала только лишь из страха.

– Что вы себе позволяете? Вы… Вы!

Ее голос до сих пор стоял у меня в голове. В нем было столько омерзения.

Когда-то давным-давно я поклялся, что больше никогда не испытаю подобного. Раз и навсегда разочаровался в женщинах и дал себе обещание больше не подпускать их к себе. Не впускать в душу.

Но вот, Гилберт Блэкмор, добро пожаловать на те же самые демоновы грабли!

Когда девушка всей душой ненавидит тебя и ее корежит от одного твоего прикосновения, принуждать ее к близости унизительно.

Мне запрещено прикасаться к Марисабель Бишоп.

Так остро реагировать на нее. Вспоминать. Снова и снова прокручивать в голове каждую нашу встречу.

Я не должен о ней мечтать.

И забыть этот проклятый запах малины, преследующий меня наяву и во снах.

Снах, от которых кипит кровь, колотится сердце, а пальцы впиваются в холодные простыни. Таких ярких, сочных и красочных - в них я снова видел...

Впервые за много лет я не мог с собой совладать. Не мог избавиться от горячих и сладких видений с собой и Марисабель Бишоп в главной роли.

Даже медитации не помогали. А это вообще было из ряда вон.

Это тревожило. Это раздражало.

Небольшое сражение с собственноручно мной поднятыми кадаврами не помогло.

Значит, пришла пора посетить соответствующее заведение.

В бордель я ходил достаточно редко, и лишь по необходимости.

Разрядка была нужна для поддержания хорошего уровня магии, качественных чернокнижных практик и сбалансированного управления потоками. Я рассматривал это, как одно из условий, не более.

Некоторые могущественные колдуны и вовсе добровольно отказывались от мужских половых органов, чтобы ненужное влечение не отвлекало их от магии. Вот они управляли потоками филигранно, тонко чувствуя малейшее течение.