– Но она же милая. И достаточно-таки симпатичная, правда, – после недолгой паузы продолжила она. – К тому же, тебе надо найти кого-нибудь. Не можешь ты оставаться одиноким ворчуном до самой старости.

В этот момент я почувствовал, как что-то начало вскипать во мне – сначала где-то глубоко внутри меня, затем волной захватывая весь мой разум. Всё моё тело. Гнев, ярость, недовольство, обида. И вместе с тем что-то совершенно иное, но, тем не менее, ещё более жгучее. Прожигающее сердце насквозь, стискивающее его с неизмеримой силой и разрывающее в клочья одновременно. Неужели это… нет. Я не мог в этом поверить, это не могло быть правдой. Я отказываюсь верить… Пытался запереть это чувство обратно, но это было уже невозможно. Слова сами начали слетать у меня с языка, а сознанию оставалось лишь пугаться каждого произносимого мною же звука.

– Помнишь вечер того дня, когда мы закончили школу? Мы лежали в самом центре твоей любимой полянки, на том плоском камне в её центре и, вглядываясь в синеву неба, мечтали о нашем будущем? Что будем делать дальше, кем мы станем? – мой язык слегка заплетался, Шерон удивленно смотрела на меня, приподняв изогнутую бровь. Она явно не понимала, к чему я клоню, но я уже распалился и говорил безостановочно, глубоко и быстро вдыхая, не давая ей вставить ни слога, ни буквы. – Тот день был прекрасен. Но я, как, впрочем, и всегда, допустил ошибку… Вернее упустил очень важный момент… Вернее сказать, опять не сделал того, что должен был сделать уже давным-давно. Да, давным-давно.

Едва договорив, я в отчаянном порыве наклонился к Шерон, не в силах более отвергать охватившее меня желание поцеловать её. Но как только она поняла, что я хочу сделать, Шерон оттолкнула меня и вскочила, смотря на меня глазами полными растерянности и душевной боли.

– Боже, Дейв… – по её щеке скатились первые слёзы, оставляя за собой блестящие дорожки, – я не думала… Боже. Мне очень жаль. Прости…

После чего она буквально спорхнула по лестнице к выходной двери, и я услышал, как она хлопнула ей, выбегая на улицу. Моё сердце было готово одновременно взорваться и сжималось так сильно, что мне тяжело было вздохнуть. Я не мог пошевелиться. Вялой рукой я взялся за бутылку и осушил её в раз до самого дна, после чего быстрым движением смахнул наворачивающиеся на глаза слёзы. Я потерял её. Моё сознание молниеносно окутывалось дымкой, и я почувствовал, что проваливаюсь куда-то глубоко во мрак.

Будильник истошно разрывался на части. Я с трудом разомкнул глаза. Было такое ощущение, что мои веки весят килограмм по сто. Каждое. Да и казалось, что меня самого придавило к кровати парой тонн. Ещё и голова раскалывалась так, что я был уверен, что ещё немного и я просто-напросто грохнусь в обморок, продолжив тем самым свой тяжёлый сон, полный охватывающих меня боли и мрака. Наконец, невероятным усилием воли я заставил себя нажать на заветную кнопку выключения до сих пор орущего будильника, чуть не своротив его. Четверг, семь часов утра. А значит, скоро Шерон должна заехать за мной.

– Чёрт! – вскрикнул я и моментально вскочил с кровати, но сразу же упал на неё обратно, как подрубленный, схватившись обеими руками за голову. Я вспомнил весь тот бред, что наколобродил прошлым вечером. Всё то, что я сделал, все те прячемые мною столько лет в глубине подсознания мысли и слова, что я в одно мгновение высказал Шерон прошлым вечером.