Бешенство застилает мне глаза. Пальцы сжимаются в кулак, сминая фотографию. Не стоит. Расправляю её - ещё пригодится. 

— Приведи Аллу. 

— Но… 

Встречаю его взгляд, Макар молча кивает. Закуриваю, подхожу к окну. Уже вечереет, закат над садом неправдоподобно красного цвета. Кровавого. 

Алла только вышла из душа. Влажные волосы закручены в спиральки, потемнели от воды. В глазах нет страха, только вопрос. 

— Свободен. 

Макар медлит мгновение, затем выходит, оставляя нас наедине. Алла стоит спокойно, просто ждёт моих действий. 

— Кто это? 

Усмиряю порыв просто взять и бросить фотографию ей в лицо. Она смотрит. Долго и внимательно. Мне кажется один уголок её губ подрагивает, не решаясь на улыбку.

— Не важно. 

— Кто блять, это? - почти рычу я. 

Алла вздергивает упрямо подбородок. 

— Это было восемь лет назад. До тебя. Не скажу. 

Шагаю к ней, дёргаю её на себя, она падает на колени, не удержав равновесие. Наклоняюсь над ней, нависаю сверху. 

— Всё важно, что от меня пытаются скрыть. 

Я зол и бешенство кипит внутри меня. Наливаю виски. Льда нет, плевать, делаю глоток. Закуриваю снова, затягиваюсь, не чувствуя вкуса дыма. 

— Не скажу. Просто не скажу, можешь меня бить… Это моё прошлое, не твоё. Оно тебя не касается. 

Она все же боится. Сворачивается клубком. Её тело знает, как лучше себя уберечь от ударов. А может, у неё был опыт. Может её били. Многое могло быть в том прошлом, куда мне ходу нет. И мне правда, хочется её ударить, но…я ни разу не бил женщин. Это было не нужно. Я всегда добивался своего иными методами. Но мне блять, таких упрямых баб тоже ещё ни разу не попадалось! 

— Не скажешь, - шепчу я, опускаясь рядом с ней на пол. - Я уверен в этом, да. 

Она стискивает свой халат. Словно для неё сейчас жизненно важно быть одетой. Я дёргаю за отворот, он расходится, обнажая бедра, ягодицы. 

— Нет, - просит она. 

Первый раз меня просит вообще о чем-то. 

— Да, - отвечаю я. 

Алла садится, с яростью сдергивает свой халат, бросает в меня, он оседает на пол неопрятным комом. Она же обнимает свои колени, пряча лицо, пытаясь закрыться от меня. На голой спине полоска позвонков и трогательные ямочки у ягодиц. Мне нравилось их целовать…

Касаюсь её спины. Кожа влажная ещё, немного прохладная, сразу идёт мурашками. Поднимаюсь выше, запускаю руку в её волосы. Сжимаю кулак, чуть тяну на себя, заставляя запрокинуть голову. 

— Ты жила не по средствам, - задумчиво говорю я. - Да, ты продала квартиру, но крошечная квартирка в глубинке не смогла бы кормить тебя все эти годы. Ты ездила за границу. У тебя были дорогие шмотки, телефон и прочие игрушки. У тебя всегда были деньги. Потому что у тебя был мужчина. 

Смотрю, как бешено бьётся пульс на её шее, как едва заметно трепещут сомкнутые веки, на её прикушенную нижнюю губу. И задаю тот вопрос, который мучил меня последние минуты. 

— Ты восстанавливала девственность? 

Потому что меня бесит, блять, быть обманутым. Что меня поймали на крючок лживой невинности и чистоты. Меня вымораживает изнутри то, что она лгала мне. 

— Отвечай мне! - ору я прямо в её лицо. - На этот вопрос ты ответишь! 

Из под её век скатывается слезинка. Наверное я тяну за её волосы слишком сильно. И она сейчас так беззащитна. И мне хочется её, несмотря на горы лжи, что она наворотила. Только…с нашей первой ночи прошло две недели и отметины на её теле только сошли. Я не хочу его портить, я хочу, чтобы оно оставалось таким же совершенным. А если я трахну её сейчас то точно жёстко и делая ей больно. 

— Нет, - едва слышно шепчет она. - Не восстанавливала. Я не занималась сексом раньше. Никаким. Вообще.