Я умылась, переоделась, причесалась. Укладывала волосы в пучок с каким-то злобным остервенением. Очки потерялись. Да они мне особо и не нужны – так, больше для образа носила. Там линзы почти без диоптрий. Где-то запасные имеются.

Хватило меня ровно на то, чтобы привести себя в порядок. А затем я присела на диванчик и замерла, углубившись в собственные хаотичные мысли.

Что-то не давало мне покоя, но я никак не могла ухватить нужную и очень важную мысль.

Сосредоточиться не получалось. Не думать тоже. Успокоиться – тем более. Я гоняла по кругу одни и те же образы, вспоминала жесты, Бодино дыхание, его голос.

Потом поняла, что это мазохизм чистой воды. Нужно завязывать со всеми этими душевными муками и ненормальной тягой перетряхнуть всё на атомы, запечатлеть каждое мгновение.

Зачем? Я и так всё прекрасно помнила, жила ощущениями, дышала воздухом, что пах сексом, Бодиным парфюмом и неудовлетворением.

Нет, удовольствие я получила. Такое, что крыша на место никак вставать не желала, но мне было мало. Слишком мало всего, что между нами случилось.

К сожалению, большего я получить не могла. А поэтому… нужно двигаться дальше. Дышать, работать и, если не вычеркнуть этот вечер из памяти, то хотя бы загнать поглубже в рекреацию, где все эти годы хранила стойко  преданно всё, что связано было с Богданом Островским.

Я поднялась с дивана. Ещё раз посмотрела на себя в зеркало. Щёки горят, глаза выдают волнение, губы припухли от поцелуев. Я выглядела неприлично. Если бы меня увидел кто-то со стороны, сразу бы понял, что произошло. Но, к счастью, никто меня видеть не мог.

Затем я сняла туфли. Поколебавшись, упаковала в пакет, где уже покоился мой костюм, блузка, порванные колготы и трусики. Больше я эту одежду не надену. Долой. К чёртовой бабушке. Забыть и уничтожить, затолкнуть воспоминания в жопу мира и постараться даже в бреду не вытаскивать на свет божий.

Не спеша, я перебрала вещи в сумочке, надела пальто и сапоги, достала ключи от машины и направилась к выходу.

– У меня всё хорошо, – произнесла я вслух и прислушалась к своему голосу. Вроде нормально. Дыхание восстановилось, внутри немного всё улеглось. Домой только возвращаться не хотелось, но это уже мелочи, на которые обращать внимание – себе дороже.

У меня квартира в ипотеку – можно сказать, гордость, собственное жильё. Я заработала сама, без посторонней помощи. А всё, что насочиняло больное воображение Островского – только его проблемы.

Но всё же меня задели его слова. Тогда, много лет назад, он поверил в ложь. А я не стала его переубеждать, потому что считала, что, если любит, то должен мне верить и доверять, а не слушать кого попало.

Мы столкнулись лбами, никто не захотел уступать. Он меня подозревал и бесился. Я кровно обиделась и замкнулась в себе.

Расплевались мы громко и смачно. Пух и перья летели во все стороны. Не знаю, как он, а я упала окровавленной птицей с переломанными крыльями и думала, что уже не поднимусь. Но молодость, упорство и упрямство, амбиции и здравый смысл взяли своё.

Я поклялась, что смогу. Выстою. Докажу.

Так и случилось, конечно. Я всегда умела идти к цели, а поэтому ничего не изменилось. У меня есть всё, чтобы быть счастливой.

Именно этим я собралась заняться вплотную ещё до появления господина Островского, и нет причин откладывать в долгий ящик личную жизнь. Пора!

Кажется, мне там сбросили пару-тройку кандидатов, которые, по мнению моей личной «свахи» из брачного агентства идеально мне подошли бы. Приеду домой, просмотрю файлы и соглашусь на первое свидание. Всё остальное подождёт. Я заслужила, выстрадала путь к счастью.