3. Глава 3

Богдан

– Женился бы ты, Богдаша, – сказала бабуля Алина слабым голосом почти сразу, как пришла в себя после операции. – Я ж правнуков хочу увидеть, потетешкать сладеньких.

– Успеем, – улыбнулся ей лучезарно и ободряюще сжал руку.

Баба Аля сдала. Я с тревогой вглядывался в её лицо, истончённую кожу, проступившие резко морщины. Она долго оставалась бодрой и неунывающей. Почему-то я свято верил, что так будет всегда. Но время не щадит никого. Я вдруг понял: она старушка, и у неё, кроме меня, никого не осталось. А я… не оправдал великих надежд на продолжение рода.

Всё Бояркина виновата, – вдруг думаю зло и содрогаюсь, вспоминая то, что случилось день назад. Она будто отравила меня. Не нужно было и начинать. Это сумасшествие. А я чокнутый, если снова решил в ту же самую воду войти и наивно считать, что могу остаться сухим.

Не могу. И думать ни о чём другом тоже. Есть один очень важный момент: кажется, я забылся, будто мне не тридцать шесть, а шестнадцать. А поэтому злился ещё больше – на себя в первую очередь. Но бабушке знать об этом совершенно не обязательно.

– Ты ж останешься, Богдаша? – вопрошает она и смотрит в глаза мне так, что хочется заплакать. Вообще забытое чувство, я даже не знал, что способен на это – чувствовать, как подступают слёзы и копится ком в горле, который и не глотнуть, и не вздохнуть нормально.

– Да, – говорю твёрдо, – я принял решение ещё до того, как узнал, что ты тут баловаться собралась. Будет нелегко, ведение бизнеса здесь и там отличается, но сфера моей деятельности такова, что, к счастью, не потребует глобальных перемен. Разработка компьютерного софта – очень выгодное направление. У меня замечательная команда. Часть ребят могут работать удалённо. Здесь я собираюсь продавать наше программное обеспечение и постепенно расширять рынок услуг.

– Какой ты у меня умный, – шевелит она слабо пальцами в моей ладони. – Ещё б было кому наследство передать – цены б тебе не было, бесценный мой внук.

Она опять за своё, не сбить ей прицел никак.

– У тебя хоть девушка есть, а, Бодь? Ну признайся уже. Я даже иностранку приму, лишь бы тебе было хорошо, лишь бы нравилась да рожать согласилась. А то сейчас все фифы, эмансипированные. Скачут, как козы, а толку от них мало совсем. А то ещё и эти, прости господи, что детей не хотят.

Нет у меня девушки в том понимании, которое баб Алю порадует.

– Я работаю над этим вопросом, – отделываюсь тупой банальщиной.

– Знаю, как ты работаешь, – тяжело вздыхает бабуля. – Жаль, Софьюшка тебя не дождалась. Знала бы, попридержала б девушку. Хорошая. Светлая. Умница.

Ну да, ей хорошо расхваливать свою бывшую постоялицу. Соня и впрямь хороша, только – увы – уже нашла своего героя. А я как-то в её кармический рисунок не вписался. Особенно после того, как вытурил из бабушкиной квартиры и обвинил во всех грехах.

Этот бзик у меня тоже от Илонки остался. Так въелась, короста, не отмоешь. Я как бы после неё никому не верю. Может, поэтому и не женюсь. Не хочется быть кошельком на ножках – ценным призом для алчных особ, что готовы на любые подвиги во имя святой войны за богатого мужа.

Да, я теперь богат. Причём всего добился своими руками, головой, знаниями и без папкиной поддержки, хоть он и свято считал, что я без него ничто, круглый ноль. Время показало, что это не так.

Мы так и не помирились с отцом. Не нашли общих точек соприкосновения, разругались в пух и прах. Это, наверное, и к лучшему, иначе я бы не стал тем, кто есть сейчас.

Была одна печаль в наших сложных и запутанных взаимоотношениях, но о ней я пытался не думать, задвигал этот ящик поглубже, чтобы не испытывать чувство вины, потому что, по сути, я не виноват, но окончательно отделаться от сложных и противоречивых чувств не так уж и просто. Это я понял, когда снова с Бояркиной столкнулся.