– Так вот кого я должна благодарить за отсутствие свекрови? – улыбнулась она мне. – Не бери в голову, Ян не испытывал к матери ничего теплого. Та еще тварь была, так что мы не в претензии, – заверила она.

– Тори! – раздраженно позвал Ян, но вновь нисколько не испугал супругу, которая отозвалась с елейной улыбочкой:

– Бегу, любимый! – и поспешила прижаться к боку мужа, который стал негромко отчитывать жену. Та кивала, с лукавым блеском в глазах вглядывалась в лицо мужа и пообещала, что будет паинькой. Но, судя по усмешке Дома и тяжелому вздоху Демьяна, ей никто не поверил.

– Значит, ты вернешься в крепость?

– Вот еще, – фыркнула Тори, чем лишила мужа терпения. – Не так давно ты меня не жалел, а теперь не позволяешь из комнаты выходить! Мне это надоело! Ты обещал мне свободу.

– Поговорим об этом в другом месте, Тори, – выразительно поднял он брови. – Вместе со свободой, я предупреждал, что не допущу, чтобы ты пострадала.

– Да чего такого я тут могу узреть, чего еще не видела и в чем сама не участвовала? – возмутилась она. – Я Пауку язык на крюк повесила и отрезала, а после его на сожжение отправила! – открыла девушка весьма… жестокие и неожиданные подробности из своего прошлого, которые заставили присмотреться к ней получше. Ибо такой же безобидной она уже не выглядела.

Я хотела, было, ответить, но решила не вмешиваться.

– То, что тебе не следует видеть. Ты – человек. Ты не поймешь.

– И это после всего, что было? – сложила она руки под налитой грудью. – Никуда я не уйду. Попробуй, заставь, – дерзко вздернула она подбородок.

– Значит, у меня нет другого выхода, – предупредил он, уже вынудив жену зло прищуриться:

– Ян, ты не посмеешь отправить меня. Ты знаешь, как я не переношу такие переносы. Я облюю тебе все сапоги, если ты это сделаешь!

– Прости, – отозвался он. А затем щелкнул пальцами, и девушка исчезла из ложи, оставив после себя повисший в воздухе разъяренный визг: «Тварь!». – Что ты хотел мне показать? – повернулся он к родственнику, как ни в чем не бывало.

– Надеюсь, вы закончили ворковать, – ворчливо заметил Дом. – Сейчас самое интересное пропустим!

– Доминик! – позвала я, отчего мужчина обиженно поморщился и страдальчески обернулся ко мне. – Нужно поговорить.

– Нет, – окинув меня брезгливым взглядом, покачал он головой.

– Дом! – прошипела я. – Где Рэдой и мальчик?

– Твои манеры вконец испортились, Птаха. Я же явно дал понять, что не расположен на беседу, – отозвался он лениво, давая понять, что переубедить его будет непросто. – Ведь дал? – на мгновение засомневавшись, уточнил он у молчаливого и мрачного Демьяна. Тот не ответил, но Дому и не требовалось: – Впрочем, неважно.

– И когда же мы поговорим? – сдерживая ругательства, потребовала я ответа.

– Когда я так решу… если посчитаю нужным. Но точно не раньше, чем закончится представление, – бросил он на меня загадочную усмешку и посмотрел на арену, где появилось несколько существ. Это невольно привлекло мое внимание, так как на арену вывели полутрансформированного оборотня в трясущейся, от попыток ее разгромить, клетке и связанного цепями по рукам и ногам – вампира с металлическим намордником на лице, которых прислуга выставила друг против друга, а затем скрылась с арены. Знакомого вампира и знакомого оборотня. Малкольм и Рэдой. – Да начнется веселье! – восторженно захихикал Дом, с маниакальной улыбкой смотря на меня.

– Что ты задумал? – потребовала я, смотря на Дома.

– Разве непонятно? – лениво уточнил он. – Признаться, я думал, что за время своего импровизированного побега ты смогла избавиться от этой раздражающей черты – задавать глупые и очевидные вопросы. Наивность тебя так же не красит. Когда ты была ребенком – было забавно, сейчас – нет, – строго отчитал он меня, брезгливо дернув уголком губ, а после поднялся с места и повысил голос: – Господа, полагаю, некоторые из вас недоумевают, что они делают в моих владениях…