— Кто это машину изуродовал?

— Царапины имеете в виду? Пацанва. Водитель машину в городе оставил без присмотра, возвращается — а тут эта беда.

— Значит, он сам не видел, что точно — пацанва?

— Не видел.

Анатолий распрямился, спросил, глядя мимо автомеханика на ослепительно белый свежий снег и от этой белизны некрасиво щурясь:

— Недавно было, да?

— Месяца три назад.

Ну, конечно, кто бы сомневался...

* * *

Китайгородцев беспрепятственно прошёл через гараж, действительно нашел дверь, ведущую в дом, и, переступив порог, оказался на территории, на которой его пребывание запрещалось, — и, по логике, должно было бы тотчас же пресечено тапаевской охраной. Но никто его не остановил... Он прошел по коридору первого этажа, бесшумно ступая по мягкому покрытию, и очень скоро оказался в обширной гостиной. Здесь ничто не указывало на присутствие людей. Идеальная чистота; ни один из предметов не хранит следов небрежного с ним обращения; во всем — музейная выверенность и навевающая скуку гармония.

«А что это?! — замер Анатолий. — Шаги наверху? Кто-то прошёл, — и снова тихо... Будто и нет никого?»

Китайгородцев вернулся в коридор. Вдруг открылась одна из многочисленных дверей — и появился Богданов. Увидел Анатолия и в первый миг замер на месте от неожиданности.

— Эт-т-то ш-ш-то?! — выдохнул протяжно. — Я ж тебе говорил!

Анатолий втолкнул его в комнату, из которой Андрей Ильич только что вышел, и прикрыл за собой дверь. Здесь не было никого, кроме них.

— Я тебя спрашивал об обстановке вокруг твоего хозяина, — сказал Китайгородцев, зло щурясь, как несколько минут назад он щурился на улице, где расспрашивал мальчишку-механика о странных царапинах на автомобильной дверце. — Я же не из любопытства спрашивал, я дело делал! У меня — девчонка, за которую я башкой отвечаю, а ты меня успокоительным кормишь!

— Ну, ты, полегче! — огрызнулся растерянный Богданов, который не мог понять, в чем кроется причина внезапной вспышки агрессивности у его собеседника.

— Я не буду «полегче»! Ты хоть понимаешь, что твой хозяин под ручку с костлявой старухой ходит?

— С к-какой старухой?

— С той, что с косой! Ты понимаешь, что он кому-то дорогу перешел? Что его элементарно грохнуть хотят? Охранника у тебя застрелили — тебя это ни на какие тревожные мысли не натолкнуло? Или покорёженный замок тапаевского «мерса» — это пацаны побаловались, да? А то, что мину хотели в машину заложить, да что-то у них не получилось, спугнули их — такой вариант ты не рассматривал?

— Я поболее тебя знаю!

— Что ты знаешь?! — Китайгородцева душила злоба.

— Чего же ты хотел? — огрызнулся Богданов. — Тапаев таким заводом владеет! Многие миллионы годового оборота — и чтобы у него этакое добро никто отнять не захотел? Конечно, будут враги. У всех есть враги. И у тебя вот тоже наверняка есть, и у меня. И что? Да, его пасут, но и мы тут не лыком шиты.

— Кто пасет — знаешь?

— Пофамильно — нет, конечно. Но враги есть.

— И давно ты знаешь, что они есть?

— Больше года как. Мне, между прочим, его убить предлагали.

— Кто? — опешил от таких подробностей Анатолий.

— Так, вышли на меня, — ответил Андрей Ильич неопределенно. — Обрабатывали какое-то время. А потом уже напрямую предложили хозяина убить за деньги. Я Тапаеву доложил.

— Как же они не побоялись начальнику охраны такое предлагать?

— А я еще не был тогда начальником. Просто — рядовой охранник. Уже после того случая Тапаев меня отблагодарил...

— Понятно, — кивнул Анатолий. — Ты мне скажи — машину дашь?

— Зачем?

— До станции доехать

— Куда это ты собрался?