И это так прозвучало, будто он раньше об Анатолии плохо думал, а теперь вот глаза у него раскрылись, и он даже готов извинения принести... Уловив такие интонации, Китайгородцев немало удивился сделанному им открытию.

— И — что? — спросил он осторожно.

— Ну, решил, что вы — его человек.

— Это не очень хорошо, по-вашему?

— Не люблю я его просто.

— Кого?

— Родственничка своего.

— За что? — Анатолий попытался смехом все обратить в шутку.

— Сволочь потому что, — мрачно произнес его собеседник.

«А он действительно держится как-то особняком, этот мужик, — подумал Китайгородцев. — Все время торчит в гостевом доме. К Тапаеву и не рвётся. Или Тапаев его сам видеть не хочет»?

— Он на деньгах сидит, — продолжил мужчина. — И в конце концов этими своими деньгами подавится. Вот вы из Москвы, я слышал?

— Из Москвы.

— Там у вас, может быть, так и положено, чтоб забор в три метра, собаки злющие и проволока под током...

Кивнул на забор, мимо которого они как раз сейчас и ехали.

— Это сигнализация, — поправил собеседника Китайгородцев.

— Вот именно, что сигнализация! — совсем озлобился водитель. — Крепость соорудил! Трясётся! Родственников принимает только по списку!

«Значит, это сам Тапаев его видеть не желает», — решил Анатолий.

— А тут такого не любят. Все равно ему тут не жить. Среда не принимает. Так что он только думает, что ненадолго уедет...

— Тапаев собрался уезжать?

— Ну!

— Куда?

— За границу! — недобро засмеялся мужчина. — Для поправки, наверное, здоровья!

— А когда?

— Сразу после юбилея. Водочки попьёт, чемоданы соберёт, и — ноги уносить. Вот любовницу свою еще прихватит... Вы его любовницу знаете?

— Нет.

— Скоро должна приехать. Она единственная этого дурака не боится и делает с ним что хочет. Сына отцу не показывать пятнадцать лет — это круто? Круто! — произнес торжествующе-зло.

— Какого сына?

— Тапаевского сына. У него ведь ещё один сын есть. От любовницы этой. А вы разве не в курсе?

* * *

Автомеханик, работавший в гараже Тапаева, оказался неулыбчивым щуплым парнем, больше похожим на подростка. Несмотря на ранний час, он уже был облачен в спецовку, а его руки — перепачканы машинным маслом.

— Вот что они тут натворили, — сообщил ему тапаевский родственник. — Полюбуйтесь! И еще деньги хотели стребовать!

Его причитания не произвели на механика ни малейшего впечатления. Парнишка вытер руки ветошью, осмотрел пострадавший автомобиль — и все так же молча скрылся в недрах огромного гаража, в котором стояли три легковые машины. Четвертую выкатили наружу сегодня утром, на свежем снегу остались следы. Тапаевская машина. «Пятисотый» «Мерседес». Стоит, сверкает, чуть припорошен пылью... В районе замка дверцы водителя лакированная поверхность обезображена царапинами. Китайгородцев подошел ближе, всмотрелся, задумался.

— Мне бы такую машину, — сказал тапаевский родственник у него за спиной.

— Дорого обслуживать, — буркнул Анатолий.

— А вот ему денег не жалко, — наверное, имел в виду Тапаева.

Автомеханик вернулся не один, а с Богдановым. Начальник тапаевской охраны держал в руке распахнутый блокнотик.

— Бампер, в общем, нужен новый, — перечислял механик, а Андрей Ильич с деловым видом записывал. — Стекло фары. Сама фара не нужна, эта цела. Решетка радиатора...

— Радиатор цел? — спросил Богданов.

— Цел. Ну, и красочки немного. Я по первой задую, будет как новая.

— Хорошо, — кивнул Андрей Ильич. — Сейчас я кого-нибудь отправлю, и через час у тебя всё для работы будет, — развернулся и скрылся в гараже. Похоже, что через гараж можно пройти в дом.

Китайгородцев, привлекая внимание автомеханика, постучал по дверце «Мерседеса».