Спанидис-младший вдруг начал оглядывать гостей в церкви, все поняли, что ищет глазами Ладу. Она не пришла, на это ума хватило. Не захотела, чтобы ее снова отымели в туалете ресторана? Неважно. Главное, что осталась дома.

Священник повторил вопрос, Спанидис ответил «да». Обвенчали. Чуть позже новобрачные расписались в ЗАГСе.

Остаток дня мажор сидел с такой физиономией, будто ему предстоит акт дефлорации с нелюбимым. Это заметили все, целый вечер шушукались о Ладе, сплетничали. Как всегда эта девица в центре внимания. А ее экс-бойфренд оскорбил семью своей невесты.

Остается верить, что ему хватит силы исполнить семейный долг, другими словами - трахнуть Олимпию, этой ночью.

Вечеринка продолжилась, но я ушел сразу после молодых. Поехал не к себе, а к дому Жуйковой. Не знаю зачем, вмешиваться не собираюсь. Можно было позвонить частному детективу, он бы проследил, потом скинул фоточки, но мне захотелось самому.

Жду уже два часа. Еще один — и поеду домой. Сорок минут назад Лада свет погасила, вероятно, сладко спит. Начало второго, надеюсь, пьяный грек сжал яйца в кулак и таки скрепил свой союз мужским поступком, а теперь мирно сопит рядом с женой. Ну или рыдает в ванной — это уже детали.

Раз уж ты в ввязался в хлопоты договорного брака — имей смелость довести дело до конца. Я так считаю. А не подставлять под удар своих женщин. Причем обеих одновременно.

Блть! Едет Спанидис. Иногда я ненавижу, когда оказываюсь прав.

16. Глава 15

Белая бэха выруливает из-за торца дома, фары освещают ночной тихий двор, мечутся из стороны в сторону.

Благо трафик свободный, а то впечатался бы во что-то. Обнаглевшие миллионеры, золотые номера на элитной тачке, чувствуют вседозволенность с пеленок. Его бэха виляет зигзагами. То, что он доехал живым, — это настоящее чудо.

Наконец, кое-как паркуется во дворе дома Жуйковой. Я стою поодаль, фары погасил, меня не видно.

Сигналит. Один раз, второй, третий. То, что кто-то отдыхает после тяжелой трудовой недели, кое-как уложил младенца или вовсе болеет, - Спанидиса, разумеется, не волнует. Значение имеют только его сердечные раны.

Вываливается из машины и падает, поскальзываясь на ровном сухом асфальте.

Мне тридцать один, я, конечно, его постарше. Мажору двадцать семь. В его возрасте я уже похоронил мать, отца и победил рак. Он? Не смог трахнуть нелюбимую ради семейного бизнеса.

Может, все же он приперся сюда после десяти минут любви? Помыл член - и вперед? О такой жизни ты мечтала, сладкая моя строптивая девочка? Ну же, не пускай его. Ты ведь можешь быть умненькой, когда стараешься.

Спанидис добирается до ее подъезда, звонит в домофон, долбится. В квартире Лады включается свет. Минута тянется для меня долго. Они, видимо, спорят. Дверь по-прежнему закрыта. Я достаю следующую сигарету и подкуриваю ее.

Вдалеке останавливается Лэнд Ровер, номера - три тройки, как и у мажора. Несложно догадаться, чья машина. Водитель Лэнд Ровера тоже гасит фары, мажор ничего не замечает.

Не пускай его, Лада, держись. Дверь в подъезд по-прежнему закрыта, Спанидис спрыгивает с крыльца, печально смотрит на ее окна, в которых гаснет свет.

Умничка!

Н-да, он бы хоть переоделся, а то пожаловал как был — во фраке. Муж, мать его.

- Лада-а-а! - вдруг как заорет. - Ничего не было, Лада! Я люблю тебя! Лада, коза моя! Единственная на всю жизнь! Ничего не было! Я клянусь тебе, ничего не было! - орет он.

Тушу окурок в пепельнице и потираю руки. Распирает выйти и набить ему морду. Но мне не по статусу, да и с пьяным возиться не хочется.