- Хорошо она тебя уделала, - ухмыляется тот, кто мучил меня на заднем сиденье.

- Я б ей голову отвинтил и использовал как секс-игрушку.

- Может, и отвинтишь, если хозяин позволит.

Дверь открывается и входит еще один мужчина. Он непохож на амбалов, которые как из девяностых выпрыгнули. На нем темно-синий костюм. И есть одна странная деталь, которая цепляет глаз и заставляет задрожать: галстук не на шее, а намотан на левую кисть на манер кастета. Волосы темные и зачесаны назад. Глаза серые, а их взгляд такой острый, что им можно резать. Идеально очерченные скулы и мужественный подбородок с ямочкой. Губы пухлые и капризно изогнутые. Он высокий, широкоплечий и достаточно молодой: больше тридцати и не дашь. Рубашка на груди расстегнута, и я вижу темную поросль.

- Свободны, - небрежно бросает он, и амбалы торопятся выйти. Обращается ко мне: - Аня, меня зовут Ярослав.

- Прошу вас не убивайте, - бормочу я, как мантру, и всхлипываю так сильно, что почти задыхаюсь.

- Ты переживешь эту ночь, - вздыхает он. - Обещаю.

Мужчина достает из нагрудного кармана платочек, наклоняется ко мне и принимается собирать слезы, которые катятся по щекам крупными, горячими каплями.

- Зачем я здесь?

- У тебя есть брат, верно?

Киваю. Я благодарна Владу, что вырастил меня, но живу в постоянном страхе влипнуть из-за его зависимости в неприятности. Однажды мы уже продали квартиру, чтоб расплатиться с долгами. И вот опять.

- Я всё вам отдам, - обещаю, чувствуя сквозь тонкую ткань его обжигающие пальцы.

- У тебя столько нет, девочка.

- Я заработаю.

- В твоем морге так хорошо платят? — усмехается человек, от которого веет силой и пахнет селективным парфюмом с терпкими нотками.

- Прошу вас. Я буду намывать ваш особняк от ступеней до крыши. Я работы не боюсь.

Он отступает на пару шагов и смотрит. Долго. Пристально. Раздевает взглядом. Оценивает. Ему не нужна прислуга.

- Аня, слушай меня внимательно! Я повторять не буду.

Подлетает ко мне, хватает за подбородок и заставляет посмотреть себе в глаза. Они прожигают дыру в душе. А еще эти губы, чувственные и капризные. В горячечном мозгу проносится безумная мысль. Я хочу, чтоб он меня поцеловал. Горячо. По-настоящему. Как никто и никогда меня не целовал. Сглатываю слюну, прогоняя наваждение. Он отпускает меня и продолжает:

- Твой братик проиграл тебя в "Техасский холдем".

Смотрю на него с ужасом.

- Как в двадцать первом веке можно проиграть человека?

- Можно, - бросает он и идет к верстаку. Стук каблуков с металлическими набойками наполняет пространство и отдается в ушах, дополнив бешеное биение моего собственного пульса.

Как бы я ни вертела головой, увидеть, что он там делает, не могу. Возвращается спустя пару минут, держа в руке здоровенный охотничий нож.

Присаживается рядом со мной на корточки, вновь смотрит прямо в глаза и ухмыляется, демонстрируя ровный зубной ряд с заостренными клыками. Засовывает лезвие, которое еще не успело нагреться от его рук, под мою футболку и медленно ведет к вороту. Мне сначала кажется, что нож режет тело, а потом понимаю, что лезвие пожирает только ткань, которая ведет себя словно масло.

Теперь меня вообще ничего не скрывает от изучающего, пристального взгляда. Бесстыдно рассматривает мою грудь в стареньком бюстгальтере.

Острие ножа плавно скользит от локтя до запястья. Щелк. Рука свободна. Еще один щелчок, и вторая стяжка падает на пол. Так громко бьется о голый бетон, что уши закладывает.

- Не трясись уже! – прикрикивает Ярослав. - Я тебя не трону. Не обижу и насиловать не буду. Успокойся, а то у тебя совсем голова от страха не варит.