От его тона я затихаю и смотрю, как змея на факира.

— Ты моя женщина. Моя! А это значит, что в моей жизни кроме тебя никого нет. И не будет. Ни сейчас, ни потом. Я не из тех мужиков, у которых в портках начинает дымиться, стоит только увидеть чужое декольте или ногу в чулке. Поверь, это пройденный этап. Я уже давно вышел из того возраста, когда хочется количества. Просто прими это как факт и не пытайся усложнять. Ты меня слушаешь?

— Слушаю. Ты сказал, что я твоя женщина, и на этом моменте я зависла, — послушно киваю, — очень увлекательно, но хотелось бы конкретики.

— Куда уж конкретнее.

Выжидающе смотрю на него, не произнося ни слова. Влад сначала хмурится, потом кривит губы в усмешке:

— Ты маленький тиран в юбке, — целует меня в нос, — хорошо. Я тебя тоже люблю.

— Ты будто одолжение мне делаешь.

— Поворчи, мне еще тут. Я, может, первый раз в жизни эти слова произношу. Как уж могу, — смущенно ерошит пятерней свою макушку.

Я тоже еще никому их не говорила. Казалось, так просто, всего лишь слова, а вся душа навыворот.

— Насчет ревности. Она не плоха, в дозированных количествах. Я, например, увидел, как ты вчера улыбаешься продавцу на кассе, и меня накрыло. Захотелось наказать, присвоить, заклеймить лишний раз своими прикосновениями.

О, да. Наказание было сладким. Ради такого я готова улыбаться каждому продавцу, подвернувшемуся под руку.

— Вот такая ревность, я считаю, допустима, а когда накрывает, хочется жечь и крушить все что попадает под руку — уже нет. Надеюсь, ты не такая.

— Такая, — виновато киваю, — я сегодня с сестрой беседовала.

— Мне кажется, это бессмысленно. Она вряд ли поняла хоть слово из того, что ты говорила.

— Вряд ли, — соглашаюсь я, — но половины волос на башке своей бестолковой точно лишилась.

Влад смотрит на меня недоверчиво:

— Погоди. Ты ее отделала что ли?

— Нет. Просто маленько потрепала, чтобы она больше не смела к нам лезть.

— Ну, Яська, ты даешь, — смеется он, — обожаю тебя.

От этих слов в душе становится тепло и уютно. Я прижимаюсь к его груди и блаженно прикрываю глаза.

— Я тебе уже говорил, что ты страшная женщина?

— Да, и не раз.

— А теперь еще выясняется, что ревнивая и дерешься. Просто мечта, — он продолжает веселиться.

Мне не очень смешно. Потому что я действительно ревнивая, и как бы эта ревность нам всем боком не вышла. Потому что контроль у меня полностью испаряется. Я и волосы могу сопернице повыдергивать и, вообще, таких дров наломать, что мало никому не покажется. И вот это пугает меня больше всего.

Я привыкла всегда все контролировать, мыслить логически, быть умницей-разумницей, а тут внезапно выясняется, что не могу справиться со своими ревнивыми бесами. Дурацкий расклад, ничего не скажешь.

— Надеюсь, мы во всем разобрались и больше к этой теме не станем возвращаться?

Мне меньше всего хочется говорить про Ольгу и сегодняшний инцидент. Просто урок на будущее, надо сделать выводы и идти дальше.

— Раз так, то предлагаю перейти к приятному, — нахал стаскивает с себя рубашку, откидывает ее в сторону, а меня наоборот притягивает ближе.

— Я котлеты пожарила, — пытаюсь отстраниться, а сама взглядом по кубикам пресса мечусь. Так бы и съела. Всего.

— Жарить — это хорошо. Жарить я люблю.

— Пошляк.