— Я к телевизолу, — сообщает она нам и несется прочь из комнаты.

Вдвойне предательница.

— Персик? — усмехнувшись, Эмин в пару шагов сокращает между нами расстояние и наклоняется, чтобы дотянуться до моей заведенной за спину руки.

Сжимаю пальцы, ощущая, как фотографии мнутся.

— Отойди от меня.

— Специально на своего жениха накинулась? Для меня представление, принцесса? — уголок его губ изогнут.

— Много чести, — стараюсь успокоить дыхание. — Если для тебя проявление чувств является проблемой, это не ко мне. А мы просто любим друг друга.

— Кого обмануть пытаешься? Я заметил твой взгляд во время поцелуя. Ты смотрела на меня.

— Всего лишь случайность, — комкаю фотографии окончательно.

Эмин, решительно настроившись вырвать их у меня, предпринимает еще одну попытку. Я толкаю его ладонью в грудь и тут же самой себе даю мысленный подзатыльник, потому что из-за необдуманного прикосновения кожа начинает покалывать.

— Ты вторгаешься в мое личное пространство, — голос вибрирует, как будто я только что сошла с беговой дорожки и у меня никак не получается восстановить дыхание.

— Можешь пожаловаться своему парню, — Эмин накрывает мой сжатый кулак, потом скользит к запястью и обвивает его пальцами.

Рука оказывается зажатой между нами, но я сражаюсь до последнего. В какой-то момент Эмин надавливает на определенную точку, и я зажмуриваюсь от резкой боли, выпуская улику.

Наблюдаю за тем, как он медленно разворачивает неприглядный комок. Его глаза бегают от верхней фотографии к нижней, и на несколько секунд на радужке у него вспыхивают яркие кратеры.

— Я помню этот день. Ты обещала мне поцелуй за то, чтобы я зашел в кабинку и подыграл тебе, — глубокий голос обволакивает теплым одеялом. — Жаль, что пленка закончилась, когда я поцеловал тебя прямо там.

— Не жаль!..

Прежде чем я успеваю ответить что-то еще, Эмин накрывает большой ладонью мой затылок, и я чувствую его губы на своих.

Вздрагиваю, как от удара. Пытаюсь кусаться, но и это не работает.

— Оставь меня в покое, — шиплю и впиваюсь ногтями в его руку.

— Можешь помечтать об этом вечером, — его вкрадчивый шепот пробирает до мурашек. — Или можешь подумать о том, что я намного лучше твоего гребаного парня.

— Жениха…

— Не зли меня, Персик.

Срываюсь с места, нахожу в столе коробочку с кольцом, и ободок из белого золота скользит на законное место. Я не ношу его, потому что никак не могу дойти до ювелира, чтобы уменьшить размер. Даня немного прогадал с этим.

— И белье мое отдай, идиот! Его позволено видеть только моему же-ни-ху.

Эмин сейчас очень напоминает мне боксера перед боем. В какой-то момент я даже думаю, что он вполне способен оторвать мне палец вместе с кольцом, чтобы я больше не могла так его бесить.

Он изучает меня неспешно, но с толикой агрессии во взгляде. Смотрит так, что сердце ухает со своего места вниз.

— Чего ты пытаешься добиться? — он склоняет голову влево.

— Я? Я пытаюсь? Это ты ворвался в мою жизнь, будто ничего не было! Строишь тут из себя альфа-самца, хочешь меня унизить перед Даней. Это ты, как самый последний трус, уехал! Ты!

— Что за крики?

Осекаюсь, заметив Даню в дверном проеме. Шепчу Эмину одними губами «не смей», когда его рука с зажатой между пальцами лентой фотографий дергается.

— На улице что-то громыхнуло, я испугалась, — оправдываюсь перед Покровским. Чувство стыда заливает с ног до головы.

— Там твоя племянница сказала, что проголодалась. Можем заказать что-нибудь на всех, — Даня натянуто улыбается, притягивая меня за талию к своему тренированному телу.

— Да, можно. Пиццу? Нужно найти какую-нибудь доставку с детским меню, — я увожу его из комнаты, в то время как на моей спине пылает мишень.