— Я хотела как лучше, — шепчу, грея озябшие пальцы в его тёмных, густых волосах.

А потом отец внёс в мою жизнь свои коррективы...

Есть вещи, о которых стыдно рассказывать даже своему парню. Особенно ему.

— Не надо больше причинять мне это «лучше», ладно?

— Не буду, — разбавляю тревогу улыбкой. Каждый раз иду домой с тахикардией. — Так что там с твоим предложением?

— Хотел пригласить вас с Софой в парк аттракционов в качестве компенсации за моральный ущерб. Я слышал, что сладкая вата повышает настроение.

— Ну, с этим ты только что прекрасно справился безо всякого сахара.

— Это значит «да»?

Слава подскакивает, начинает меня кружить в воздухе.

— Определённо! — Скрепляю свой ответ коротким и звучным поцелуем в губы. Случайный взгляд ему за плечо кусает сердце холодом.

Вадим наблюдает за нами с таким сосредоточенным видом, как будто решает логическую задачу. И что-то мне подсказывает, итог нам со Славой понравиться не может.

3. Глава 3

Вадим

— А горожанам где гулять? Парку исполнилось триста лет, — непреклонен наш мэр Валеев. — Только представь, в нём с коляской ходила твоя прабабушка!

— Вот в торговом центре и будут гулять. А заодно город получит рабочие места, конкуренцию, развитие, и много чего ещё, — стою на своём, чуть прищурено глядя на собеседника. — Какой может быть профит от бесполезной рощи, заросшей непролазным малинником?

Мужчина резко поднимается из-за дубового стола, пересекает свой кабинет и останавливается у окна, повернувшись ко мне массивной спиной. Дерьмовое начало.

— Ты слишком молод, сынок, — дрогнувшим голосом произносит Валеев, что весьма странно для мужика его характера. — В таком возрасте решает прагматизм. Бизнес, амбиции, растущие запросы. Я таким же был, знаю, о чём говорю. И ты меня тоже поймёшь когда-нибудь. А пока не думаю, что мы договоримся.

Скотство. Надеялся обойтись малой кровью, но из-за закидонов Славика придётся упустить часть прибыли. Весьма ощутимую её часть.

— Что-то мне подсказывает, замороженный долгострой куда большее бельмо на глазу горожан, чем наличие или отсутствие вшивого парка, — отмечаю, с трудом подавляя в себе раздражение. — Я готов полностью вложиться в достройку проблемного объекта взамен на преференции в виде земельного участка, вся нынешняя ценность которого — ржавый металлолом с обоссанных скамеек. Уверен, отец бы поддержал мой проект, — шлифую вишенкой своё предложение, которое и без того вполне себе роскошный торт.

Обычно при упоминании о погибшем друге Валеев впадает в сентиментальность и смягчается. Но сегодняшний день как-то изначально пошёл через жопу. Вот как умылся дезодорантом, так сразу.

Всю харизму мне расщепила, овца, своим дихлофосом!

Мужчина залпом допивает виски и с громким стуком опускает стакан на подоконник, оборачивается.

— Твои родители ушли слишком рано, сынок. Главного втолковать не успели. Ничего, какие твои годы... Жизнь всему научит.

Морщусь, отпивая виски. Вот только сантиментов сейчас не хватало. Не такие уж мы и корефаны, чтобы вдаваться в разговоры за жизнь.

Я откидываюсь на спинку кресла, оценивающе глядя на Дмитрия Валеева, по-отечески мне улыбающегося. Пытаюсь понять, чего он на самом деле ломается? От такого предложения только дурак откажется.

— Я не тороплю, — продавливаю упрямого старика, пресекая попытку сменить тему. — Но выборы уже в следующем году. Что вызывает надежду на взаимовыгодное завершение разговора. Мне достанется парк, а вам любовь народа.

Мне под проект нужна эта земля, а Валееву нужно умаслить электорат. Со всех сторон удачный симбиоз. Так почему он, чёрт возьми, ломается?!