Когда захожу домой, тетя сразу вылетает в коридор. Ее лицо — сплошной знак вопроса.

— Ну же, — нетерпеливо вскрикивает она, — рассказывай, я заждалась. Как все прошло? Пойдем на кухню, я как раз суп сварила.

Впрочем, мой хмурый вид достаточно характерно описывает то, как прошел разговор с Назаром, и тетя тоже мрачно качает головой, что-то бормоча себе под нос.

Горячий суп пахнет умопомрачительно, но есть совсем не хочется.

— Прости, не полезет, — отодвигаю я от себя тарелку и рассказываю, как прошла встреча, подытоживая: — Зачем ему это все, а? Зачем играл?

— Лисеныш, — тетя хмурится и протяжно вздыхает, — похоже на то, что твой Назар — зажравшийся мажор. Я тут недавно читала пост о том, как развлекаются те, кто родился с золотой ложкой в заднице.

— Ты о чем?

— Ну...

— Да говори уже.

Можно подумать, после всего, что произошло, меня удивит какой-то там пост.

— Мажоры придумали новый вид развлечения, скучно им, понимаешь ли, кадрить девушек по клубам. В общем, развлекаются как могут.

— К-как?

Тетя мнется и отводит взгляд, потом машет рукой и продолжает:

— Ай, что уж теперь. Недавно несколько таких молодых людей, фамилии которых, кто бы сомневался, остались в секрете, поспорили. Поспорили на то, за какой срок смогут уложить девушку в постель и добиться от нее признания в любви. Разумеется, без помощи денег.

Все мое существо противится тому, что она говорит, а в ушах шумит так, что я перестаю ее слышать. Меня озаряет: наверняка Исаев проделал со мной нечто вроде этого. Иначе зачем бы ему так старательно притворяться кем-то другим?

«Нет-нет, я не могла так бездарно попасться в его ловушку!» — стону я про себя.

Однако попала.

Неудивительно, что ребенок ему оказался не нужен. И никогда не был нужен. И вообще все, что он говорил, вранье. До единого слова.

Боже, я душу ему раскрывала, делилась сокровенными мечтами и планами, болями и печалями, особенно о родителях, а он...

У меня начинают дрожать губы, и я, закрывая рот тыльной стороной ладони, всхлипываю, резко вскакиваю с места и несусь в зал. Там падаю на диван лицом в подушку и даю волю слезам.

Дура, какая же я дура... Он наверняка хвалился своим друзьям, таким же мажорам, какая я доверчивая идиотка, как у нас все продвигается, что он почти у цели, и я вот-вот признаюсь ему в любви. А я что сделала? Взяла и призналась!

В груди формируется колючий шар и режет, рвет меня на части изнутри, когда я представляю его самодовольное лицо. Интересно, и часто он так развлекается с девушками? Я была первой? Второй? Сколько нас вообще было, сколько простых девушек повелись, как я?

О-о-о...

Я вздрагиваю от того, что на мою спину ложится тетина рука. Она молча гладит меня и приговаривает:

— Все будет хорошо, Лисеныш. Ты сильная и я сильная, мы справимся.

Сильная, да. Только в этот момент даю слабину и желаю Назару получить сполна за все, что он сотворил.

Тетя встает и уходит, но уже через несколько секунд я снова слышу ее шаги в зале.

— Алис, тебе Лена звонит. Будешь разговаривать?

Я привстаю на локте и хмурюсь, глядя на телефон в руках тети. Она подходит и кладет его на диван рядом со мной с немым вопросом на лице.

Совесть терзает меня с удвоенной силой, ведь я держала наши с Назаром отношения в секрете от Лены. Будто этого мало, еще и невольно намекнула ему, что в курсе бесславных похождений его папочки.

Пусть ничего такого и не сказала, но ему вполне хватило, судя по неадекватной реакции — он будто с цепи сорвался. Вот не удивлюсь, если они в курсе любовных приключений друг друга. А что, отец не такой уж старый, может, сам и научил сыночка, как кадрить девушек и пудрить им голову.