От этого Велемир невольно улыбнулся и представил, как распускает эту самую косу, перебирает темные с легкой рыжиной пряди Василисы, потом гладит ее плечи… Его мечты унеслись далеко-далеко, отчего магия вдруг сгустилась, заклубилась и схлынула, оставив после себя мирно спящую Василису.

Она удобно устроилась на плече Велемира, закинула на него ногу, а руку устроила на груди. Распущенные волосы укрывали ее, точно одеяло, спускаясь куда ниже талии. Ну что ж, коса у нее точно не пристяжная, живот не утянут корсетом и в лиф ничего не подложено. Ее тонкая рубашка ничего особенно не скрывала, а сереющее небо давало достаточно света.

Велемир невольно втянул носом воздух, а с ним донеслись запахи земляники и полевых цветов. Василиса и пахла, точно лето, хотелось зарыться носом в ее волосы, затем поцеловать ее висок, щеку…

Нет, распускать руки нельзя. Одно дело – странная магия, забросившая ее к нему в постель, здесь Велемир не виноват. Просто перемудрил, когда зачаровывал колечко, тем более делал это на ходу, так что ошибки простительны. И другое дело – воспользоваться Василисиной беспомощностью.

Поэтому Велемир осторожно, двигаясь по крохе, высвободил свою руку и встал с лежака. Василиса тут же передвинулась, пробормотала что-то во сне и натянула одеяло повыше, прячась от холода. Так, пожалуй, даже лучше. Меньше соблазнов.

И все равно оставался вопрос: что с ней делать? Утром Василиса проснется и начнет задавать вопросы. Как ей все объяснить? Рассказать, что думал о ней, вот кольцо и сработало, притянуло невесту к Велемиру? Нет, не станет он показывать свою слабость.

Да и как бы Василиса от таких новостей не рубанула в самом деле палец. Взгляд как раз зацепился за ее забинтованную руку. Велемир не выдержал, отодвинул повязку, но заметил там только глубокий порез и стесанную кожу. Видимо, невестушка все же пыталась снять кольцо, но неудачно. А то бы не перенеслась сюда, стоило Велемиру о ней подумать.

Он взлохматил волосы, затем подхватил одежду и тихо вышел из комнаты. Сейчас умоется и наверняка поймет, что делать. Но ледяная вода из кадки не принесла особого облегчения, разве что навязчивые мысли о том, как здорово было бы вернуться, да и нависнуть над сладко спящей Василисой, отступили.

Заодно пока бродил, заметил Инея. Тот устроился на толстом столбе, одном из тех, на которых держался квелый забор вокруг дома. Бард ссутулился, упер ноги в отходящие от столба доски, и сам напоминал того самого утреннего петуха. И даже звуки издавал такие же мерзкие, хоть и едва слышимые. Просто перебирал струны лютни, наверное опять ловил вдохновение для новых баллад.

То ходило к нему только по ночам, прячась с первыми лучами солнца. Оттого Иней жил точно нежить, и охотящемуся на нее Велемиру было удобно с ним странствовать. Когда, конечно, творческие взлеты друга сменялись тяжелыми застоями. В хорошие времена бард путешествовал по столицам королевств и царств, выступая там на площадях и в тавернах.

– Ты чего подскочил? – удивился Иней и временно отвлекся от своего занятия.

– Кольцо притянуло Василису, теперь не знаю, что делать.

– Погоди! – Иней легко спрыгнул на землю, а лютню забросил за спину. – У тебя в постели оказалась женщина, и ты растерялся? Ох, малыш, – он сложил брови домиком и переплел пальцы, – я знал, что этот день настанет. Дядюшка Иней сейчас тебе все подробно объяснит. Или, ты хочешь, чтобы я разобрался с этой проблемой сам?

– Я тебе сейчас пару зубов выбью. Тоже сам. Придам твоим песням шепелявую изюминку.